Про Алекса говорили, что он делал вещи не хуже деда. Может быть, смог бы сделать и лучше. Если бы не та дурацкая история. Почему это произошло? Чья вина? Наверное, его. Но что теперь гадать. Спасибо, еще легко отделался. Лишь пальцы после того ожога потеряли гибкость и чувствительность. Это произошло вскоре после гибели отца. Наверное, Алекс тогда и на работе был рассеян, потому и обжегся паяльником. Все не мог успокоиться после такой нелепой гибели отца. Надо же, утонул, купаясь в реке. Странная история. Мозель не такая бурная река, чтобы вот так запросто утонуть. Возможно, сердце прихватило, его врачи предупреждали, что надо подлечиться и вина пить меньше. Дед абсентом злоупотреблял, а отец вино уважал, особенно местное белое, мозельское. Дед даже грустно так пошутил, что отец утонул не в Мозеле, а в мозельском…

Работать после несчастного случая Алексу было сложно. А тут как раз Лотар Нейман позвал его в Женжен. Коллекция стекла, которую он собирал много лет, так разрослась, что ему нужен был помощник. Алекс с ним познакомился, когда тот со своей женой Верой приезжал к ним в мастерские по каким-то делам. Алекса им представили как лучшего специалиста по многослойному стеклу. Выяснилось, что Нейманы и отца его знали, и о деде наслышаны были. Они и уговорили его сюда в Швейцарию перебраться, им помогать. Позже, когда Лотар умер и Вера в память о муже музей открыла, он в музее начал работать.

Когда же это было? Лет пятнадцать назад. Ему тогда как раз пятьдесят исполнилось. Отпраздновал он свой юбилей в Нанси, а потом они с Мартой все распродали – только коллекцию ваз он сам лично упаковал – и налегке сюда перебрались. Сначала квартиру недалеко от музея снимали. А вскоре и дом купили. Тогда ведь большая семья была. Даже дед с ними в Женжен перебрался. А потом? Дед умер, дети разъехались, а вскоре и Марта умерла. Один он остался, ну и вазы, конечно…

Их еще дед начал собирать. В те времена можно было купить по-настоящему прекрасные вещи. Ажиотажа никакого не было. А сейчас все с ума посходили: «Ар-нуво! Ах ты! Ох ты!» Разохались. Деньги какие-то безумные платят за фальшивки. Бедный Эмиль Галле! Видел бы он, в каком количестве штампуют безликие подделки, на которых ставят его имя!

Сейчас от их коллекции уже мало что и осталось. Большая ее часть в том же музее Нейманов, а кое-что и в Женеве, в музее Арианы. Когда ему поначалу деньги нужны были – на дом, на обзаведение – он многое продал, особенно Лотару. Наверное, Нейманы и сюда, в Женжен, позвали его работать, надеясь потом уговорить коллекцию продать. Они ведь давно о ней знали. Еще в Нанси приходили смотреть, все восхищались. Так что его коллекция, возможно, тогда помогла ему работу найти.

Алекс не знал, что его коллекции предстоит сыграть еще одну, очень важную, роль в его жизни.

Они пришли через три дня после отъезда Алеки. Ему надо было давно еще одну собаку завести. Помоложе и позлее. От Барди все равно никакого толка нет. Он и молодым-то был совсем ласковым. Никогда на чужих не лаял. Так, иногда, чтобы лакомство получить. Но Алекс боялся брать еще одну собаку: а вдруг та с кошкой не уживется? Барди с кошкой всегда прекрасно ладили. Кошка – это наследство Марты. После ее смерти Алекс хотел от нее избавиться, отдать кому-нибудь, но не смог. Уж больно красива. Сибирская порода. Глаза зеленые. Только цвет не желтоватый, как у многих кошек, а салатовый, когда она в хорошем настроении, и цвета морской волны, когда в плохом. А шерсть… Она вообще переливалась всеми цветами радуги. Палевый, бежевый, оранжевый – каких только тонов там нет.