Вот так и закончилась эта грустная эпопея Романа Клевцова, неудержимо любившего жизнь человека. Умевшего и любившего доброжелательно посмеяться над своими и чужими недостатками. Несмотря на тяжелые испытания выпавшие на его долю, он не озлобился, а всю свою оставшуюся жизнь дарил окружающим его людям теплое отношение и доброжелательность. Сейчас я гляжу на его жизнь с высоты своего возраста и прихожу к убеждению, что вот такие люди, как Роман Клевцов, и держат на своих плечах духовность, доброту и милосердие, без наличия, которых общество теряет свой человеческий облик. И к своему горькому сожалению я все больше и больше убеждаюсь, что таких людей в российском обществе становится все меньше и меньше. а вот Делягиных все больше и больше. И дай бог, чтобы я ошибался

Эту нашу деревенскую быль мне рассказала мать. Хмурым сентябрьским днем1941 года, из нашей деревни провожали на фронт молодых семнадцатилетних ребят. Какая то, гнетущая свинцовая тяжесть нависла над деревней. Обычно оживленная, наполненная жизнерадостными звуками, она как будто оцепенела, даже деревенские собаки, любившие полаять по всякому поводу, молчали, строго соблюдая тишину. Казалось, что сама природа протестует против такой чудовищной несправедливости, как отправка молодых ребят в адские жернова войны, где их неокрепшие тела, не налившиеся ещё мужской жизненной силой, будут рвать в клочья, летящие в них пули и снаряды. Солнце заслоняли рваные серые облака, мчащиеся по небу с огромной скоростью и из них временами, как горькие слезы, выливались и падали на землю волны моросящего дождя.

Время шло, все вокруг постепенно светлело. Сельчане стали потихоньку собираться возле сельского Совета, откуда планировалась отправка новобранцев на пересыльный пункт города Пугачева. Лица у всех провожающих были угрюмыми. Добротно одетые, с вещмешками, наполненными заботливыми материнскими руками самой лучшей снедью, которая была дома, отдельной стайкой стояли призывники. Они старательно гнали от себя гнетущие их мысли о предстоящих встречах с жуткими картинами войны, но те вновь и вновь возвращались к ним, накладывая свои отпечатки на их лица.

Всем было тяжело, но особенно переживали матери, отдававшие в пекло войны, все самое дорогое, что составляло основу их жизни. Многие из них плакали, потихоньку, чтобы не привлекать к себе внимания своих сыновей, смахивали платочками катящиеся слезы. Из их среды выделялась одна женщина. Два месяца назад, она проводила на фронт мужа и до сих пор не получила от него никакой вести. И вот теперь пришла пора провожать и сына. Женщина почти, не могла стоять, и её поддерживали, стоящие рядом её подруги Она все время рыдала и приговаривала.

– Да, куда же ты идешь, милый сыночек, да, не увижу уж я больше тебя никогда. и не услышу я твоего родного голосочка, и не пробегут больше твои ножки по нашей горнице, и не постучат твои рученьки в моё окошко. громко взахлеб, голосила она.

Ребятам было так тяжело, а тут мать с такими словами, от которых веяло такой горькой безысходностью, что Николай не выдержал и подошел к матери.

– Что же ты мать, меня прежде времени хоронишь, видишь, вот я стою перед тобой живой и здоровый, – обратился он к ней, крепко обняв.

Тут стоящие рядом с ними женщины стали её успокаивать.

– Что же, ты Акулина, рвешь сердце у своего сына, терпи, ведь всем нам также тяжело, как и тебе, – говорили они ей.

Мать, продолжая всхлипывать, прижала сына к себе. И тут случилось чудо, о котором поколения наших сельчан, потом передавали своим детям многие годы.