Когда они подъехали совсем близко к дому, она вернулась к первому окну. Офицер с седой бородой довольно улыбался.

– Так вы его взяли? – спросил он. Молодой смуглый сержант соскочил с лошади и отдал ему честь. Его ответа девушка не услышала. Она увидела, как невооруженный всадник в сером поглаживал черные усы и спокойно оглядывался по сторонам с заинтересованным видом. Он казался таким невозмутимым, что она не поняла, что он пленник, пока не услышала, как седобородый крикнул:

– Ладно, отведите его в сарай. Наверное, там он будет в безопасности. – Группа солдат повела пленного к сараю.

Вспомнив о той троице в ящике для корма, девушка в ужасе всплеснула руками.

III.

Солдаты в синем деловито сновали между длинными рядами топтавшихся на месте лошадей. Согнувшись и обливаясь потом, они тряпками или пучками травы обтирали лошадям стройные ноги, от состояния которых они так сильно зависели. Мокрые морды лошадей все еще были покрыты пеной от стальных уздечек, которые весь день сжимали им рты. Солдаты переговаривались через спины лошадей.

– Смотри, куда твоя кляча наступает, Финерти! Держи ее от меня подальше!

– Ну и развалина! Ковыляет, как старая слониха.

– Эта маленькая кобыла Билла, она была в полном порядке, когда прибыла с отрядом Кроуфорда!

– Кроуфорд – самый лучший кавалерист в армии. И у него лошадей не загоняют. У других лошади так и валятся, а у него всегда свежие.

– Слышишь, Финерти, ты уймешь, наконец, свою корову?

Среди все этой возни, болтовни и шуток солдат лошади сохраняли серьезную задумчивость, двигая из стороны в сторону челюстями и иногда мечтательно потираясь друг о друга носами.

Перед сараем удобно устроились три солдата. Поставив ружья к стене, они переговаривались. Рядом с ними стоял часовой, держа оружие на сгибе руки. Его силуэт четко вырисовывался на темном фоне открытой двери. Четыре лошади, оседланные и снаряженные, совещались, склонив головы друг к другу. Их поводья были обмотаны вокруг столба.

Среди спокойной зелени, такой во всем привычной для мирного времени, странно выделялись признаки войны, принесенные сюда войсками. Мэри, с любопытством наблюдавшая вокруг, не узнавала местности. Это уже не был до боли знакомый ей дом. Новые цвета – синий, стальной и выцветший желтый – полностью доминировали над старыми зеленым и коричневым. Она слышала голоса солдат, и по их тону казалось, что они стояли здесь лагерем уже долгие годы – для них все было таким обычным. Они так быстро захватили всю окружающую местность, что даже старые, привычные вещи казались девушке странными и угрожающими.

Мэри собиралась пойти и сказать командиру в синем, что ее мать совсем не хочет, чтобы его люди использовали сарай, но остановилась, услышав, как он разговаривает с сержантом. Ей стало понятно, что для него не имеет большого значения, чего хочет ее мать, и что возражения с ее или чьей-либо еще стороны были бы бесполезны. Она видела, как пленного в серой форме отвели в сарай, и долгое время наблюдала за разговаривающими солдатами и задумчивым часовым. Ее терзала мысль о троих, сидевших в ящике для корма.

Ей казалось, что в этом случае она должна была совершить что-то героическое. Во всех историях, которые она читала, когда училась в пансионе в Пенсильвании, девушки, оказываясь в подобной трудной ситуации, всегда совершали невероятные поступки. Правда, обычно это касалось спасения их возлюбленных, а ни спокойный солдат в сером, ни кто-либо из троих в ящике таковыми не были, но ведь настоящая героиня не стала бы задумываться над этим незначительным вопросом. Само собой, героиня обязательно сделала бы что-нибудь, чтобы спасти эти четверых. Если бы она хотя бы не попыталась что-нибудь предпринять, то предала бы идеалы, которые возникли у нее за много лет мечтаний.