– Но я не из тех, кто за змею хватается утопая. Лучше круг дождусь. А ты, за эти дни, лучше подумай, стоит ли кусать руку, которая вас кормит!

Это был голый шантаж.

– Ну и гад же ты!

– Я бизнесмен, Рэя, И ты мой проект. Ты им всегда была, но только раньше я играл в жениха, а теперь буду мужем. И без лишних нежностей. Лучше сразу поставить точки над «и». Ты моя выгода, я твоя… Либо вместе, либо я ищу другую выгодную партию.

– Ты эгоистичная тварь, Стэфан! Я перестала верить в твою порядочность ещё с острова, куда ты меня на вечеринку пригласил. Я солгала. Пусть не всё, но я помнила твою измену с этой шлюхой. И не глухая, слышала ваш разговор перед тем, как упасть за борт!

Судя по бледности кожи Радмински, я его шокировала.

– Да, милый, вот и представь, какого мне с тобой быть, всё это помня… Да меня тошнит от тебя! – прошипела, впервые за это время от души высказывая, что думаю на самом деле. – Единственное, что держит, обязательства. И я готова пойти дальше, не смотря ни на что, только у меня есть условие....

– Ты мне ещё условие будешь ставить? – взрыкнул Стэф.

– Отмени заказ на аварию на буровой, – опять раскрыла карты. – И сброс отходов…

Радмински прищурился.

– Ты что подслушивала?

– Не специально, и не это главное, а то, что ты собираешься сделать. Я молю, не делай… там люди, экосистема пострадает…

– Знаешь что, дорогая, – хват на запястье стал болезненным, – ты мне конечно очень нужна, но даже ты не стоишь столько…

Пощёчиной прозвучало.

– Я расскажу, что это ты…

Заткнулась, когда мне прилетела настоящая затрещина, а следом горло сдавило, и меня грубо впечатали в стену:

– Только рот раскрой, и я закопаю тебя и твоего отца, поняла? – гулко о стенку затылком припечатал ещё разок, пока я оглушённо смаргивала помутнение перед глазами и пыталась от звона в ушах оклематься. Брыкалась невнятно, да хват на шее старалась ослабить. – Мы в одной лодке, идиотка, если я уроню весло, тебе не выгрести против течения… И нет больше на свете кретинов, кто бы вам дал столько бабла, как выбиваю я… Так что скажу ноги раздвинуть – раздвинешь, скажу сосать – отсосёшь, а скажу в могилу, как миленькая, и себя прикопаешь, если мне взбредёт в голову.

– Простите, – к нам в коридор заглянул администратор: – У вас всё хорошо? – робко мялся в проёме, не решаясь войти.

– Да, спасибо, – зло прошипел Радмински, но мужчина продолжал на нас смотреть, и Стэфану пришлось меня отпустить, чем я и воспользовалась. Увернулась от плена рук и бросилась прочь.

– А ну стой, – в спину рыкнул Радмински. Я неё оглянулась даже, и уж тем более не остановилась. Знала наверняка, он не посмеет при толпе руки распускать или сцены громкие устраивать, а значит, у меня есть шанс сбежать.

– Мирэя, вы куда? – окрикнула Летисия, но я спешно миновала дворовую территорию ресторана, где планировалась сама церемония и целенаправленно бежала к машине.

– Пап, – я стремительно вбежала на второй этаж и ворвалась в кабинет отца, – у меня очень важный разговор.

– Милая, – папа по обычаю был занят. Весь в бумагах, макетах, гаджетах…

– Пап, это важно! – Придала голосу твёрдости.

– Да-да, конечно, – кивнул отстранённо отец. – Как прошла репетиция?

– Пап! – воззвала, теряя терпение. – Стэфан ведёт грязную игру…

– Да, милая, – пробормотал папа, склонившись над чертежом, но секундой позже вскинул голову: – Что? С чего ты это взяла? И в чём конкретно твоё обвинение?

Я кратко пересказала, что узнала.

Папа хмуро слушал, мрачно кивал…

– Милая, я обещаю поговорить с ним. И да, мы вели переговоры о перевозках опасных веществ… Это я предложил прекрасный бизнес и партнёров, но… потом, когда наш проект будет доведён до конца, – отец демонстративно кивнул на раскинутую на полу мини-копию будущего отходоперерабатывающего комплекса на острове… Это огромнейший план с доками, жилыми блоками, рабочими зонами и конечно цехами.