– Насчет того свистка, которым Вы интересуетесь, полковник. Весьма любопытная вещица. Сейчас, он тут у меня… О, простите, похоже, я забыл его в своем номере. Да, так оно и есть. Я нашел его вчера.

Затем Паркинс рассказал о том, как нашел свисток. Всё то время, пока он рассказывал, полковник что-то непонятное бурчал себе под нос и твердил о том, что если бы он оказался на месте Паркинса, то вел бы себя осторожней с той вещью, которая раньше принадлежала папистам[138], от которых, а в этом можно нисколько не сомневаться, никогда не знаешь чего ждать. С этой темы он переключился на чудачества викария, издавшего в прошлое воскресенье указ о том, что в эту пятницу будет проводиться празднование Дня Святого Апостола Фомы,[139] а в одиннадцать часов в церкви по этому поводу будет проходить служба. Исходя из этих и других соображений, полковник пришел к выводу, что викарий был натуральным папистом, если только не иезуитом, но умело это скрывал, при этом Паркинс, который не очень был склонен дискуссировать на эту тему, для того, чтобы не вступить с ним в конфронтацию, вынужден был поддерживать разговор. Надо сказать, они так хорошо ладили этим утром после завтрака, что не возникало никаких сомнений в том, что они не расстанутся и после обеда.

Все послеобеденное время они увлеченно играли, забыв обо всем, до тех пор, пока еще можно было хоть что-нибудь различить на площадке и свет не начал подводить их зрение. Вдруг Паркинс вспомнил, что собирался посетить руины, на которых побывал вчера. – Не беда, – подумал он, – дело это не срочное. Утро вечера мудреней, лучше будет, если сегодня он пойдет домой в компании с полковником.

Не успели они завернуть за угол, как какой-то мальчишка летит им навстречу как угорелый, вдобавок ко всему, он чуть не сбил с ног полковника и вместо того, чтобы убежать, вцепился в него, тяжело дыша от быстрого бега, прилип – не оттащить. Полковник, естественно, начал того бранить, но очень быстро сообразил, что мальчишка этот до того перепуган, что дар речи потерял. На все вопросы, которые они ему задавали, не последовало ни единого ответа. Отдышавшись, паренек начал выть как ошалелый, и еще сильнее схватился ручонками за ноги полковника. В конце концов, они его оторвали, но тот так и продолжал выть ни на секунду не замолкая.

– Что, черт побери, произошло? Куда тебя угораздило залезть? – спрашивали они его наперебой.

– Я видел, как оно махало мне из окна, – дико выл мальчик, – и очень испугался.

– Из какого еще окна? – раздраженно спросил полковник. – А ну-ка, возьми себя в руки, парень, ты же мужчина.

– Из окна в гостинице, которое выходит на улицу, – лепетал перепуганный мальчуган.

Паркинс уже собирался отпустить ребенка домой, но тут вмешался полковник. Он решил хорошенько расспросить мальчугана о том, что произошло на самом деле. Как сказал полковник, совсем непросто так сильно напугать сорванца, не каждый на такое способен, и если вдруг удастся выяснить, что какие-то подонки сыграли с ним такую злую шутку, то пусть они за это поплатятся. Он сумел выудить из мальчишки всё, что с тем приключилось. Дело было так, он играл на траве во дворе перед гостиницей вместе с другими ребятишками. Потом его друзей позвали домой и они ушли, и он уже тоже собирался уходить, как вдруг, совсем случайно, посмотрел наверх и увидел, как в окне ему кто-то машет. В одном из окон была видна фигура какого-то человека в белых одеждах, только его лица различить было невозможно. Она манила его к себе, хотя это был совсем не человек, то есть, совсем не такой как все нормальные люди. – А свет был в комнате? – спросил его полковник. – Нет, он не видел никакого света. – А какое это было окно? Оно было на втором этаже? – Да, то было окно с двумя голыми тетеньками с обеих сторон на втором этаже.