– Я могу её и сам сфотографировать, – сказал Нисбет, – кстати, я это и сделаю. Только, знаете, всё это выглядит так, будто мы с вами участвуем в какой-то драме. Вопрос в том, развязка уже была или она еще должна произойти? Вы должны найти это место. – Согласен, – сказал Вилльямс, посмотрев на гравюру еще раз. – Думаю, что Вы правы – он залез внутрь. И, если я не ошибаюсь, там, наверху, на самом верхнем этаже, у него будет очень много неприятностей.

– Знаете, я вот что Вам скажу, – сказал Вилльямс. – Я покажу эту гравюру старине Грину (так звали старшего преподавателя в их колледже, который много лет подряд был казначеем в их Университете). Вполне вероятно он знает это место. У нас есть филиалы в Эссексе и Сассексе, он много раз бывал и в том и в другом графстве.

– Очень может быть, он узнает это место, – сказал Нисбет. – Только для начала я её всё-таки сфотографирую. Мне почему-то кажется, что Грина сегодня не будет. Вчерашним вечером его не было в Холле, по-моему, он говорил, что собирается куда-то поехать в воскресенье.

– Да, да, припоминаю, – сказал Вилльямс. – Точно, он собирался в Брайтон. Ну, хорошо, пока Вы её фотографируйте – я схожу к Гарвуду и запишу то, что он скажет. А Вы не отрывайте от неё глаз, пока меня здесь не будет. Я уже начинаю думать, что две гинеи не так уж и дорого за такую гравюру.

Спустя некоторое время он вернулся и привел с собой Гарвуда. Гарвуд утверждал, что насколько он помнит, фигура человека, которую он видел, была на самом краю картинки, и она не двигалась дальше, то есть, не перелезала через газон. Он помнил, что на одежде этой фигуры было какое-то белое пятнышко, на спине. Правда, он не может с точностью утверждать, что это был крест. Они записали все, что увидели на листке бумаги и подписали документ, а Нисбет принялся фотографировать гравюру.

– А что теперь вы собираетесь делать? – спросил их Гарвуд. – Вы что собираетесь тут весь день сидеть, сложа руки, и смотреть на эту картинку?

– Нет, пожалуй, думаю, что нет, – сказал Вилльямс. – Я горю желанием увидеть всё, что будет на ней происходить. Вы сами свидетели того, что со вчерашнего вечера до сегодняшнего утра на этой картинке произошло многое, но этот человек только залез в дом. Он может также легко сделать там всё что пожелает, и вернуться обратно на свое место. Тот факт, что в настоящий момент окно открыто, я думаю, должен означать то, что он находится внутри. Поэтому я без труда оторвусь от своих наблюдений. Кроме того, пришла мне в голову такая мысль, что в дневные часы ничего особенного с картинкой не произойдет. После обеда мы можем свободно идти гулять, потом у нас чай или еще там что-нибудь, в общем, мы свободны до тех пор, пока не стемнеет. Я свободно могу оставить её здесь на столе и закрыть дверь. Сюда может зайти только мой слуга, и никто больше.

Все трое сошлись на том, что это хороший план. К тому же, если они проведут этот вечер вместе, то вряд ли кто-нибудь из них сможет рассказать об этой гравюре кому-нибудь еще. Поскольку любое, даже самое безобидное упоминание о необычном рисунке и происходящих на нем изменениях было способно перевернуть вверх тормашками всё Оксфордское Фасматологическое Общество[50].

Мы дадим им передышку до пяти часов.

Около пяти часов все трое поднимались по лестнице. Они были немного удивлены, когда увидели, что дверь в квартиру Вилльямса открыта, но тут же вспомнили о том, что по воскресным дням слуги приходят убирать помещение где-то на час раньше, чем в обычные дни. Тем не менее, их все равно ждал сюрприз. Первое, что они увидели – это гравюру, стоящую на столе и подпертую кипой книг, точно так, как её оставил Вилльямс перед уходом, а второе, они увидели слугу Вилльямса, сидящего на стуле за столом и с нескрываемым ужасом, смотрящим на картинку не отводя от неё глаз. Как такое могло произойти? Господин Филчер (это имя ему придумал не я) был слугой с хорошей репутацией. Его поведение служило образцом не только для всего обслуживающего персонала в том колледже, в котором он работал, но и для всех колледжей, находящихся по соседству. Даже представить такое было невозможно, что он может сесть за стол своего хозяина или проявить какой-то интерес к его картинам или предметам обстановки. К тому же, тот и сам себя чувствовал как не в своей тарелке. Он дико перепугался и тут же вскочил со стула, когда все трое зашли в комнату. После чего произнес: