Я бегу в комнату и запихиваю в сумку какие-то вещи. Не вижу – какие. Вообще ничего не вижу!

– Изменить, изменить, прямо сейчас на улице, с грязным бомжем, назло, – у меня в висках что-то громко стучит, и я не слышу – выкрикиваю ли я эти слова, или произношу их мысленно.

Лёшка врывается в комнату. Хватает меня за руки. Я, продолжая выгружать из шкафа одежду, смотрю на мужа. Кажется, у меня дрожат губы и колени. Я хочу спросить что-то вроде: «Как же ты мог?» Но не нахожу слов, в которые можно было бы вложить всю мою боль, всё отчаяние и изумление. Лёшка начинает плакать. Когда-то уже я видела его слёзы. Сейчас почему-то не могу вспомнить – когда, но отмечаю, что муж плачет второй раз в жизни.

Дверь с шумом распахивает Иринка, она тоже плачет. Рыдая, кидается к вещам, я не понимаю, девочка пытается мне помочь или помешать. Неожиданно Лёшка начинает кричать на сестру. Я не слышу слов, у меня звенит в голове. Говорят, что при сильной нагрузке на нервную систему в голове может лопнуть какой-то сосуд. Кажется, у меня сейчас лопнет.

Я выбегаю из комнаты без вещей и в халате, его зелёные полы заляпаны какой-то жидкостью. Откуда она? Наверное, это начинает проявляться страшное венерическое заболевание. Мне теперь всё равно.

На лестничной площадке стоит моя свекровь. Почему она здесь? Здесь обычно курят соседи? Моя свекровь не курит. Она вообще очень положительная и спокойная женщина. Хочет удержать меня? Или всё-таки курит? В руке у неё что-то белое и тонкое, но рука дрожит, и я не могу рассмотреть сигарета это или нет. Если свекровь закурила, значит, произошло, действительно, что-то страшное. Я пугаюсь ещё сильнее и смотрю ей в лицо. Оно не выражает ужаса. Лёшкина мама – мудрая женщина, она старается делать вид, что всё нормально. Это меня немного успокаивает. Я хочу пожаловаться на Лёшку и на свою поломанную жизнь всему миру, и одновременно в этот момент хочу стать такой, как свекровь – мудрой и сдержанной.

– Лёшка изменил мне, и заразил меня позорной болезнью, – говорю я с улыбкой, пытаясь унять дрожь в ногах.

– Вот тебе раз, – вздыхает свекровь, так же она вздыхает, когда её внук – мой сынок приходит со двора с разбитой коленкой.

Мне становится ещё легче, и сосуд в голове уже не грозиться лопнуть.

Я слышу звук приближающихся сзади шагов. Это Лёшка пытается меня догнать. Я бегу по ступенькам вниз, видя перед собой всё те же мелькающие, ядовито зелёные, в мокрых пятнах, полы собственного халата.

– Надо было переодеться, – то ли говорю, то ли думаю я.

Но даже в грязной одежде я кому-то нравлюсь:

– Девушка, – слышу я сразу, как только выскакиваю на улицу, – можно вас?

С этой фразы начинают знакомство все мужчины, я на неё обычно никогда не реагирую. Но сейчас другая ситуация. Мне нужно отплатить Лёшке его же монетой. Я оборачиваюсь и вижу нож, мелькнувший в руках у окликнувшего меня человека.

Это конец. Беда никогда не ходит одна. Измена, болезнь, маньяк на дороге. И что мне теперь делать? Оказывается, я уже далеко от своего подъезда. И мой неверный муж уже не догонит меня и не спасёт. Меня теперь никто не спасёт. У меня нет больше семьи и дома, у меня нет родных людей. Как это страшно! Человек с ножом приближается ко мне, ухмыляясь.

– Лёшка, Лёшка, – я пытаюсь кричать и бежать, но ноги и язык не слушаются меня. Почему они не слушаются? Так бывает только во сне.

Конечно же, это всё-таки сон – понимаю я внезапно… И просыпаюсь.

Как я сразу не поняла этого, разве такое может произойти в жизни? В моей точно не может. И зелёного халата у меня никогда не было. Я вообще не люблю зелёный цвет…