– Выпишите нам таблетки, доктор! – просил он. – Я ведь на зоне за врача был, сам буду Сереженьку таблетками поить!

– Маленький ребенок – это вам не взрослый мужчина! А если состояние ухудшится? За больным ребенком до года необходимо постоянное врачебное наблюдение. Впереди праздник, и поликлиника не будет работать! – уговаривала Катя.

Но убеждать Чупикова было бесполезно. В конце концов Катя оставила направление в больницу, а сестре велела вечером и утром делать ребенку инъекции антибиотиков.

На следующий день она снова зашла к Чупиковым. Состояние ребенка не улучшилось, но ни отец, ни мать не соглашались на госпитализацию. Катя расстроилась.

В подавленном настроении она шла после работы домой. Был вечер. Уже стемнело и сильно похолодало. Редкие прохожие спешили по домам. Приближающийся праздник не чувствовался. Дома муж Володя сказал Кате, что ночью будет мороз около 45 градусов, и это хорошо. Что в этом хорошего, Катя не поинтересовалась, так как голова у нее была занята мыслями о работе. Они поужинали и легли спать.

Во втором часу ночи Катя проснулась и вдруг поняла, что в доме она одна. Она обошла квартиру, посмотрела на часы, на градусник за заиндевевшим окном. Он показывал -45. Куда Володя мог уйти ночью, еще и в такой мороз? На работу его не вызывали, сам он никуда не собирался… Кате ничего не приходило в голову. Вернее, приходило, но мысли были уж вовсе какие-то дикие. Она вспоминала о разных несчастных случаях, про которые приходилось слышать, и ей становилось страшно. Она ложилась в постель и вставала, ходила по комнатам, выглядывала за дверь, смотрела в окно…

Так прошло около часа. Уже по-настоящему запаниковав, Катя стала одеваться, чтобы бежать разыскивать мужа. Но тут раздался скрип снега за окнами, шаги и какой-то странный шум. Она бросилась к двери и распахнула ее. Володя, заиндевевший, как дед Мороз, в полушубке и валенках, стоял перед ней. Рукой он придерживал большую заснеженную елку.

– Катька! Ты чего не спишь? – почему-то шепотом спросил он. – А я хотел тебе сюрприз сделать!

– А ты и сделал, – сказала Катя и заплакала.

Володя смущенно закашлял, прислонил елку к стене и обнял Катю. Он был такой холодный, что Катя тут же перестала плакать и стала помогать ему раздеваться. Пока он отогревал руки и ноги, пока закипал чайник, елка тоже постепенно оттаивала, и по квартире поплыл запах хвои и праздника.

Потом они пили чай, и Володя рассказывал, где он взял такую замечательную елку. Лес начинался не очень далеко от дома, но там подходящих елок не было, и он пошел километра за два, к высоковольтной линии.

– Как ты не побоялся идти в такой мороз, сумасшедший? – спрашивала Катя.

– Да сейчас как раз само то! – смеялся Володя. – Никого на улицах нет. Зато в лесу полно мужиков, – елки под высоковольтной рубят. Кстати, твоего Чупикова встретил. Тоже елку своим ребятам выбирал. Ножовку ему дал, а то у него топор тупой, он с ним замучился.

Утром, когда Катя пришла на работу, сестра сказала ей, что малыш у Чупиковых сильно кашляет, – она забегала к ним перед работой сделать укол. В больницу они ехать наотрез отказываются, а сам Чупиков нервничает и злится, и что Кате надо быть осторожной, – мало ли что можно от него ожидать.

После приема Катя пошла в первую очередь к Чупиковым. Она боялась за ребенка и не знала, как еще уговаривать упрямого папашу. Дверь у Чупиковых была не закрыта. Катя постучала и вошла. Чупиков стоял на стуле, повернувшись спиной к дверям. Он обернулся на стук, пошатнулся и уронил небольшую елку, которую устанавливал на тумбочке. На ней уже висели кое-какие игрушки. Елка с шумом упала на пол. Катя испуганно вскрикнула, шагнула вперед и наклонилась, чтобы ее поднять. Чупиков спрыгнул со стула. Маленький, в большущих валенках, он стоял перед Катей и молчал. Глаза у него были заплаканные.