Павел Смолин поцеловался с отцом, которому стукнуло пятьдесят шесть с небольшим, проводил его до угла тихой улицы и вернулся назад. Вместе с другими сельчанами, он вошёл в тесную комнату и встал в длинную очередь. Там заседала комиссия медиков.

Измученные наплывом людей, врачи не вдавались в подробности, а проверяли всего пару пунктов: наличие целых конечностей, да пальцев на руках и ногах. До всего остального им не было дела.

Через пару часов, призывников отвели на ближайшую станцию и посадили в пустой товарняк, в котором до этого возили скотину. НКВДешники заперли двери снаружи, и под особым надзором отправили в Куйбышев.

Кто-то из старых сельчан неожиданно вспомнил о том, что в ходе Гражданской войны, в таких двухосных вагонах ставили небольшие «буржуйки». Благодаря металлическим печкам, температура внутри была выше, чем зимою снаружи, за что данный состав ласково звали «теплушками».

Площадь пола внутри не превышала восемнадцати метров квадратных. Однако, на них умещалось до сорока пехотинцев с оружием и всем снаряжением или восемь полковых лошадей, со сбруей и кавалерийскими сёдлами.

Сельчан погрузили в состав по тем самым нормам, что и четверть века назад. К их сожалению внутри не нашлось трехъярусных нар, а полы оказались покрыты слоем навоза. Так что, усесться на доски они не могли. Пришлось всем стоять вплотную друг к другу.

Хорошо, что поездка оказалась недолгой. Всего тридцать-тридцать пять километров. Да и состав шёл намного быстрее, чем простые телеги, на которых они добирались от родного села до районного центра.

Не доезжая до Куйбышева, поезд встал среди леса. Раздался приказ: – Всем покинуть вагоны!

Новобранцы спустились прямо на насыпь. Их, как заключённых, построили в большие колонны, и повели от железной дороги. Через два километра они вышли к лагерю с забором из ржавой колючки. Судя по внешнему виду, там не очень давно жили «зеки».

Людей завели внутрь зоны и разместили в дощатых бараках. Их всех до единого остригли машинкой «под ноль» и, лишь после этого, дали команду: – Отбой!

Чуть позже сельчане узнали, что оказались в расположении, только что созданной воинской части. В ней проходило формирование пехотных полков.

На другой день, всем прибывшим, вручили новенькую военную форму, а быстро разбили на отделения и взводы. Командиры осмотрели людей, отобрали крепких парней и определили их в артиллерию, миномётную и пулемётную роты.

Среди этих «счастливцев» оказался и Павел. С раннего детства он был высок и очень силён. Так что, ещё в ранней юности легко управлялся с мешком, тянущим больше полцентнера. Командир благосклонно взглянул на солдата, похлопал его по плечу и направил в обслугу батальонного миномёта «БМ-37», образца 1937 года.

После чего, начались каждодневные муки. Пока остальные учились стрелять из винтовки, весившей четыре с половиной кило, парень таскал огромные тяжести другого порядка.

Ведь к его амуниции – трёхлинейке, подсумкам, шинели, сапогам, солдатскому «сидору» и другим мелочам, добавлялся ещё миномёт. А вес его, между прочим, превышал шестьдесят восемь кг.

И хотя оно разбиралось на три равные части: сам ствол, длинной в один метр, двуногу-лафет, которая походила на ученический циркуль, сваренный из дюймовых металлических труб, и стальную плиту диаметром в локоть. Любая деталь тянула на полтора с чем-то пуда.

Добавьте ещё несколько небольших чемоданчиков. Они назывались лотками, и каждый из них, вмещал три массивных снаряда калибром 82 миллиметра. Так что, при переноске орудия, боевому расчёту приходилось несладко. Все пять человек, были навьючены до крайних пределов, и постоянно потели, как лошади.