На самом деле, слова и не нужны. Достаточно взглядов. Страстных, нетерпеливых! Поднимаемся в номер. Он быстро раскладывает рубашки в шкафу, брюки вешает на плечики. Три пары ботинок ставит на нижнюю полку, чемоданы закидывает наверх. Аккуратный.

Принимает легкий душ. Я сижу на кровати в растерянном ожидании. Мыслей нет, в голове лишь тихий хрустальный перезвон. Сердце стучит, замирая на паузах. Сейчас он придет… Неужели мы здесь вместе, неужели это все правда?

Выходит, сжимает меня в объятиях, нежно и страстно целуемся и… Накопленные за долгие три месяца мечты, желания, эмоции вырываются, наконец, на свободу, как шампанское из рождественской бутылки!

Ужинаем поздно. Переполненные событиями дня, засыпаем как убитые и спим крепким сном. Притихший ночной Петербург терпеливо ждет, чтобы с утра начать показывать свои красоты.

Утром завтракаем и выходим из гостиницы, наш путь лежит в Эрмитаж. Мартовский город, припорошен снегом. Прохладно.⠀Широкие улицы просторны для итальянца из Венето. Марко замечает: этот город не похож на Москву.

Питер фотогеничен, каналы и улицы богаты широкими панорамами и глубокими перспективами. Щелкаем затворами фотоаппаратов. Понимаем друг друга, когда один вдруг застывает на ходу, уставившись в глазок видоискателя.⠀

В Эрмитаже очереди почти нет, это радует. Аудиогида не берем – говорит, не любит, когда диктуют куда смотреть. А я бы послушала, ну да ладно. Смотрю на знакомые коллекции ЕГО глазами.⠀

Взявшись за руки, поднимаемся по иорданской лестнице. Зал античного искусства сменяется залами второго этажа, Георгиевским и Павильонным. Задерживаемся у оживающих часов «Павлин». Пытаюсь рассказать о старинном механизме, но слов не хватает.

Фламандские, голландские и вот – итальянские художники. Радуюсь заметному удивлению Марко.⠀

– Mi piace moltissimo visitare l’Ermitage, un vero labirinto di stanze ma ricchissimo di grandi opere.35 (Напишет он мне потом).

Идем через жилые покои императорской семьи. Малахитовый зал, Золотая гостиная: люстры, гобелены. Бездумно улыбаясь, отражаемся в зеркалах, позируем сами себе. Марко кладет мне руку на плечо: как приятны его прикосновения! И его любования мною через глазок фотоаппарата.⠀

К концу дня поднимаемся на третий этаж и чувствуем, что устали. Любимые импрессионисты, простите. Смотрим вас из последних сил. К тому же проголодались.⠀

Ужинаем в ресторане «Демидов» под романсы цыган. Трудно оторвать глаза от богатых росписей на потолке с покатыми углами, точь-в-точь как в царских палатах. Низкие лампы и свечи на столах с павлопосадскими платками-скатертями дают нам чувство тепла и уюта.

Марко в восторге от жгучих плясок молодых цыганок в летящих многослойных юбках. Их яркие шали в гибких красивых руках летают и мечутся как языки пламени, то высоко над головами, то прямо перед его лицом. Кажется, девушки вот-вот прыгнут итальянцу на колени. Он хохочет.

Смакует блины с икрой, сочный фаршированный судак на овальном блюде, винегрет с клюквой, грибочки в корзиночке из теста. Почти священнодействует. Для любого итальянца еда – праздник, спектакль в несколько актов по количеству блюд. Похоже, наша русская кухня ему по душе.

А вот на поданный счет в глазах вижу недоумение. Надевает очки, вертит чек, вглядывается. Тоже смотрю итоговые цифры с несколькими нулями и начинаю беспокоиться, думая о дорогом фаршированном судаке. Неужели дело в нем?

Марко подзывает администратора, она знает итальянский. Молча слушаю и понимаю, дело не в судаке. Девушка, волнуясь, объясняет: официантка за работу получает только чаевые. Отдельным кружком обведенные 10% – это ее деньги.