– Вы совсем со своей любовью помешались? ― орала Лана, когда мы оказались в безопасном пространстве возле Крина. ― Вы оба ― безмозглые!

– О чем ты!?

– О твоей жене!!! Вот поэтому я стараюсь не брать ее на задания!

– Что с ней?! ― я встревожено посмотрел на отца.

– Все нормально, она где-то на базе… Только она обмен предложила.

– Какой обмен? ― я все еще ничего не понимал.

– Себя на тебя, ― улыбнулся Рик. Пытаясь хоть немного снять напряжение, отец спросил: ― Лан, а ты предложила бы себя за меня?

– Я бы нашла более разумный способ вытащить тебя! ― зло огрызнулась мама, а папа только грустно покачал головой.

– Она нужна старейшинам… мы не знаем зачем. Но видимо, нужна сильно, на этом и сыграли, чтобы выменять тебя.

Я сидел пораженный. О чем она думала?! У нас дети.

«Ни о чем… Она просто жизни представить без тебя не может. Я понимаю ее. Я бы так же за Лану пошел бы когда-то, ― вмешался в мои мысли Рик. ― Жаль, что мы потеряли это. Или и не было этого».

Я взглянул на отца и мне стало его жаль. Он уже давно боролся за семью, но маме было все равно.

– Иди, найди ее! ― он похлопал меня по плечу, когда наш крестокрыл приземлился.

Я знал, что если Сами хочет спрятаться, она может быть лишь в двух местах, и раз мы приземлились в ангар с крестокрылами, то она в бойлерной. Я спешу по коридорам. Она снова спряталась за баком, лицо заплакано, руки даже во сне напряжены. Я любуюсь ею: несмотря на достаточно высокий рост и боевые навыки, для меня она ― маленькая и хрупкая, и мне не по себе от мысли, что она сражается и предложила такой обмен. Я провожу рукой по ее лицу.

– Малыш… ― Она чуть хмурится во сне, я ласково касаюсь ее мраморной кожи. ― Малыш, я рядом.

Она резко открывает свои бездонные глаза. Сейчас они серые. Всегда, когда ей страшно или больно, ее глаза становятся серыми.

– Но как?! Как? ― Она бросается ко мне и целует мое лицо, плачет.

Я прижимаю ее дрожащее тело.

– Старейшины выменяли меня на нескольких повстанцев, ― я замолкаю, не зная, как сказать, что причина моего возвращения не только в команде. ― Они поняли, что ты не шутишь… а ты им нужна больше, чем можешь думать.

– Крис… ты здесь. Я не могу тебя потерять. ― Моя любимая плакала, и причиной этих слез был я. ― Слышишь? Не могу… ты нужен мне.

Она продолжает целовать и прижиматься ко мне, все ее тело дрожит, и я чувствую, какой страх она испытала за те часы, пока не знала, что со мной. Мне хочется спрятать и защитить ее.

– Знаю… знаю, малыш. ― Я стараюсь беззаботно улыбнуться, чтобы успокоить ее.

На душе тревога. Мне не нравится, когда она плачет, тем более из-за меня.

На последнем задании я вляпался в неприятности и подставился не только сам, но подверг риску и наших с Сами детей. И вот, лежа в больничной палате, был вынужден терпеть не только боль от сломанных ребер, впивающихся в легкие при каждом вдохе, но и никуда не мог деться от бури эмоций моей жены, только что вернувшейся с задания и узнавшей подробности моего провала.

– Дурак! О чем ты, черт возьми, думал?! Почему ты решил, что так лучше? Кому лучше?! ― Сами кричала на меня, но в ее словах были лишь бессилие и страх потери. ― Ты вообще понимаешь, чем это могло кончиться?! Пострадали бы не только мы с тобой, ― в ее глазах мелькнула боль.

Выступили слезы, и она молча опустилась на стул возле койки и тихо заплакала. Это было хуже ее криков.

– Прости меня… я не видел другого пути, ― я говорил тихо, ребра впивались в легкие. ― Я должен был все рассказать… но не знал, как.

– Крис. ― Слезы все еще лились из ее глаз. ― Ты ведь знаешь, что я за тобой куда угодно, ― она взяла мою руку и поцеловала пальцы, как обычно делал я. ― Но я могу следовать, лишь когда ты указываешь путь. А в этот раз я бежала по черному тоннелю без света, надеясь найти тебя и не провалиться в яму раньше, чем догоню. Почему ты так сделал, расскажи…