– Кака-а-я краси-и-ва-я де-е-воч-ка ко мне пришла-а!

От неожиданности я забыла, с чего начать повествование о моих злоключениях, но доктор сама подошла ко мне и спросила:

– Что случи-и-лось?

Я вкратце изложила свою ситуацию про застывшую температуру и тот замкнутый круг, в который я попала. И вдруг доктор говорит:

– Так, с этого момента градусник выбрасываем и температуру больше не меряем. У нас все прекрасно, да и не может быть иначе у такой красивой и стройной девочки.

У меня внутри смятение. Я говорю: «Хорошо» и улыбаюсь глупой улыбкой.

После этого доктор провела рукой по моему позвоночнику и, развернув меня лицом, проверила шею и ключицы. Все…

Я шла по Пироговке немного взбудораженная, но впервые за этот месяц в хорошем настроении, шла как-то легко и, забрав ребенка из детского сада, пришла домой. Домашние заботы поглотили меня, и только перед сном я поняла, что не мерила температуру. Вспомнив слова доктора, я засомневалась, но интерес взял свое. Ставлю градусник. Через десять минут проверяю – 36,6. Я не поверила своим глазам, но чувствую, что нет уже привычной слабости, вечер, а я полна сил и энергии. Что это, думаю? Не может быть! Ведь никаких особенных рекомендаций не было – только приятное общение…

Если честно, то и сейчас для меня это загадка, хотя предполагаю, что это был психологический перелом моего заклиненного состояния, выполненный потрясающим врачом, одной ей доступными методами воздействия на человеческую психику. Потом я встретила еще несколько достаточно авторитетных человек, побывавших на приеме у этой замечательной женщины, говоривших о ней только в превосходной степени.

Это была первая женщина-доктор, о которой я обещала рассказать.

Так сложилось, что моя семейная ситуация разделила мое существование на жизнь здесь, в Москве, и на жизнь в Германии, в городе Ганновер. Проводя большую часть времени в Москве, я скучаю по своим родным в Ганновере, а живя там, рвусь к своим привычным делам в Москве. Случалось мне обращаться и к немецким врачам. Сама система приема пациента и общения с ним приятно удивила меня с первого же визита. Доктор всегда встречает пациента с улыбкой, вставая и протягивая руку.

Затем минуту-две разговор «ни о чем», вроде дружеской беседы, после этого начинается разговор по существу проблемы. Вся документация и анамнез поступают к доктору уже в подготовленном виде через секретаря, находящегося в соседней с кабинетом комнате. Секретаря пациент посещает за 15–20 минут до времени приема специалиста, оставляя там все имеющиеся у него результаты обследований. Иногда я приезжаю к немецким докторам уже с готовыми снимками и МРТ, сделанными в Москве. И что интересно! В Москве я ухожу от врачей, часто чувствуя себя больной, удрученной, с ощущением беды или, что еще хуже, с угрозой неминуемой операции. В Германии я выхожу из кабинета врача здоровая, веселая, с успокоенными нервами и с прекрасным настроением.

Так было и тогда, когда, сделав МРТ шейного отдела позвоночника, нейрохирург в Москве порекомендовал мне операцию. Но я отказалась и, пройдя курс определенных процедур, забыла про дискомфорт в шее. Через год я сделала новое МРТ-обследование, и этот же нейрохирург сказал, что стало еще хуже и операции не избежать. Я взяла эти два снимка МРТ с разницей в год, заранее записалась на прием к специалисту и поехала в Ганновер.

Надо отдельно заметить, что немецкие врачи сами по себе являются примером для пациентов: они в прекрасной физической форме, ухожены, подтянуты, чаще всего высоки и стройны. Мне приходилось больше общаться с молодыми докторами, но и врачи в возрасте выглядят не хуже: удивляют своей статью и спортивной выправкой. Однажды во время моего пребывания в Германии мы разговорились с друзьями о немецкой медицине. Выяснилось, что все немецкие врачи – отличники, у нас они называются «золотые медалисты», что троечникам в этой профессии делать нечего. Троечник – он и в Германии троечник, хоть и система оценок от высшей – единицы до низшей – пятерки. А ведь действительно, подумала я.