Он подошёл к лежащим на снегу.

– Матерь божья!!! – донеслось через секунду. – Делаем ноги! Это менты!..

Все трое замерли.

– Как менты?! – удивился Волгин и приблизился к неподвижным телам.

– Надо уходить, – опять сказал приятель. – Ты одного, кажется, совсем… – и кивнул на милиционера, который привалился к забору. Второй милиционер, постанывая, подавал признаки жизни.

Костя принялся приводить бесчувственного в сознание. Сначала похлопал его по щекам, потом стал растирать ладонями уши.

– Вроде оживает, – сказал Волгин, когда милиционер мотнул головой.

– Ну и хорошо, – обрадовался Толик. – Уходим!..

– Погоди, – остановил его Костя. – Пускай совсем очухается. Мало ли что. У него, кажется, сотрясение…

Ещё несколько минут ушло на хлопоты над милиционерами. Один из них более-менее пришёл в себя, поднялся с помощью Толика и Серёги, но говорить не мог, шатался, мычал и держался за скулу.

– Ты ему вроде челюсть сломал, – сказал Толик.

– Их в больницу надо, – определил Волгин.

– Здесь травмпункт недалеко, – вспомнил Толик. – Давай мы с Серёгой этого поведём, а ты того тащи, сам он вряд ли сможет.

Кое-как через дыру выволокли покалеченных милиционеров, которые оказались сержантами, подхватили их под руки и потащили к травмпункту, который, по словам Толика, был тут где-то рядом.

– Они с пистолетами!.. – удивился Серёга.

– Вот только пистолетов нам не хватало! – отозвался Толик. – За то, что ментов изувечили, лет восемь могут дать, да за оружие ещё…

– Три за побег, пять за детсад… – вспомнив известный фильм, пошутил Сергей.

– Будет нам скоро детсад, с решётками на окнах… В общем, так, мужики, оставляем их у входа и линяем, иначе нас возьмут за задницу и уже точно не отпустят.

Костя слушал приятеля, почти нёс на себе «своего» милиционера и молчал.

Закоулками, чтобы никого не встретить, вышли прямо к травмпункту. Он, правда, оказался довольно близко. У его входа висела светящаяся вывеска: «ДЕТСКИЙ ТРАВМПУНКТ». У дверей была прикреплена табличка: «ДЕТСКАЯ ГОРОДСКАЯ КЛИНИЧЕСКАЯ БОЛЬНИЦА № 20».

– Нам без разницы – детская или взрослая, – махнул рукой Толик. – Сдаём их в регистратуру и уходим.

– Нас могут запомнить… – сообразил Серёга.

– Это правильно, – согласился Толик. – Поэтому оставляем их прямо за дверью; кому надо, тот найдёт…

Так и сделали. Стонущих и не проронивших ни слова всю дорогу милиционеров завели за входную дверь. После этого трое приятелей быстро ретировались.

Когда отошли от травмпункта на несколько десятков метров, Толик предусмотрительно сказал:

– Лучше здесь больше не появляться.

– А как ты думаешь, они нас запомнили? – спросил Серёга, имея в виду милиционеров.

– Вряд ли, но бережёного Бог бережёт.

Ещё через два дома подошли к метро.

– Кто вниз? – спросил Толик.

– Я, – ответил Сергей.

– А ты, «Константин Дзю»?.. – пошутил приятель.

– Нет, я пройдусь до «Добрынинской». Там ещё чекушечку возьму. Что-то я не напился…

И, попрощавшись, Костя Волгин влился в толпу прохожих.

Женьки на перроне не было. «Опаздывает, как всегда», – подумал, сердясь, Виктор, отошёл к одному из пилонов и стал ждать.

Прошло минут двадцать, и наконец среди толпы вышедших из поезда пассажиров Виктор разглядел товарища. Тот подошёл торопливым шагом и произнёс своё обычное: «Прости, пожалуйста…» – «Бог простит», – хотел ответить Виктор фразой Никиты Михалкова из фильма «Я шагаю по Москве», но утомлённость ожиданием не располагала к шуткам.

– С днём рождения тебя! – произнёс Женька оправдательным тоном и протянул товарищу большой полиэтиленовый пакет.

Виктор молча взял пакет за ручки и заглянул внутрь. Там была цветная высокая коробка явно чего-то алкогольного.