Хорошо, название отеля вспомнил. Оказывается, меня там три недели не было. Одна радость, что в сейфе гостиницы мои документы уцелели. Из Египта меня, понятное дело, выгнали, депортировали, чтоб еще три года туда соваться не мог. Ну, да и не больно-то хотелось. Хватит, погулял уж.

Ну так вот, через пару месяцев я начал за собой замечать что-то не то совсем. Вроде то познабливает, то, наоборот жарко так, что хоть все с себя сними. Температурит. Я сначала внимания-то не обратил, думал, простыл где. А неделю назад так прихватило, на улице свалился, так вот здесь по Скорой и оказался. Когда оклемался, врачи приговорчик и зачитали. Инфекция, говорят, неопознанная в крови, заражение какое-то, уже по всему моему многострадальному организму распространилось. Стопудняк, я это в Египте цепанул. Вены-то у меня тогда все в дырках были. Еще за это и депортировали. Небось, черте-что вводил. Жаль не помню ничего, круто наверняка было.

Кореш приходил, конечно, в больничку получше предлагал двинуть. А оно мне надо? С помпой загибаться? Мне и тут не гнило. Детки вот тоже навещали. Все-таки молодцом они у меня, соответствуют. Ничего. Теперь уже недолго осталось. Всем меня навещать. Я, в принципе, готов. Вон, дверь открывается. Кто-то еще прется. Сейчас посмотрим. Или сестричка идет укол делать?

Ленка, ты что ль? Откуда? Что стоишь, как не родная? Давай, проходи, седай. Не ждал. Ленка, а ты за меня голоснешь? Одной собачки ведь мало, наверняка, будет. Ладно, не парься. Садись, говорю. Давай я тебе стихи почитаю, свои:

*Все стихи Сорокина О. А.

Эта история произошла давно, в самом начале восьмидесятых, еще до перестройки, гласности, капитализма. Или не происходила вовсе. Главное, что она уже не может случиться сегодня. Пусть это будет просто сказка.

Родом Ольга была из маленького провинциального городка на берегу Азовского моря. Ее мама с папой работали на небольшом местном заводе по переработке рыбы. Еще у нее был младший братишка и старенькая бабушка, папина мама, которая жила в Москве. Девочка росла красавица, отличница, болтушка и хохотушка, любимая дочка и внучка. Шли годы. Наступила последняя школьная весна, впереди остались только экзамены на аттестат.

Как-то вечером, когда девушка вернулась с рыбалки в обществе одноклассников, теперь уже совсем скоро, бывших, она застала родителей в тревоге.

– Присядь, доча, поговорим, – сказал отец.

Оля опустилась в кресло на террасе.

– Что-то случилось?

– Да нет, не волнуйся, ничего пока. Бабушка вот письмо прислала, неважно себя чувствует, да и возраст у нее уже… Мы тут с матерью посоветовались, давай, поступать в институт будешь в Москве.

– Но я же хотела в Краснодар?

– Бабушку страшно без присмотра-то оставить, а к нам переехать ну никак уговорить не можем. И потом, знаешь, московская квартира…

Напомним, что дело происходило в конце семидесятых. В те времена вся жилплощадь принадлежала государству и по наследству не передавалась. Был только один способ не потерять давно уже ставшее своим жилье после смерти родственников, кому-нибудь еще там прописаться.

Так Оля оказалась в суровом каменном городе, полном людей и машин. И тут ей неожиданно очень повезло. То ли сказались усилия неплохих учителей, которых в маленьких городах всегда все уважали, и они тоже старались соответствовать, обучая детей спокойно и грамотно. А может быть, это просто была Судьба, Рок, Фатум, которые в какой-то момент переламывают всю жизнь человека, и запускают ее по новой колее. Только совершенно неожиданно незаметная девочка из далекого городка поступила в институт, на который и мало кто из москвичей пытался замахнуться. Это был Институт иностранных языков имени Мориса Тереза. Счастье в семье было безграничное. От бабушки Оля получила огромный пирог с капустой и старинные бриллиантовые серьги, принадлежавшие еще ее прабабке.