– Что «всё»? – спросил Эжен.

– А то! Упал в могилу и шею сломал, три дня там умирал, а как умер – переродился. Ну, а потом добрые люди меня нашли, прибили, и я очутился тут. Что с сыном стало, не знаю.

– А я знаю, – тихо сказал Лобо. – Догнали его волки. Не спас ты меня, папа.

И с этими словами вервольф начал наливаться красным светом, как будто внутри него зажгли красный фонарь, кожа его стала светиться, и он поднялся в воздух. Что было дальше, Эжен уже не увидел, поскольку опрометью бросился подальше от амфитеатра. Зато услышал. От взрыва, который раздался в ближайших к парку домах, выбило окна.

На следующий день бургомистр пригласил на аудиенцию. В темном зале приемов он сел в единственное стоящее около камина кресло, налил себе в бокал вина и стал ждать. Через короткий промежуток времени он скорее почувствовал кожей, чем услышал, что в зале появился кто-то еще. Господин историограф знал правила и не обернулся, он только пригубил вино и сказал:

– Добрый вечер, господин бургомистр!

– Здесь всегда вечер, человек, – раздался голос над его ухом, который каждый раз на протяжении более чем дюжины лет пугал его до чертиков. – Не надумал ли ты присоединиться к нам?

– По-прежнему будучи благодарным за это предложение, я с грустью отвергаю его.

– Ну хорошо, – произнес голос.

С формальностями было окончено, и они могли поговорить о последнем клиенте.

– И все же, как же ты узнал, что тебе нужен именно Стрига?

– Все дело в пении банши, любезный господин. Банши ведь образы берёт не из своей памяти, а из памяти окружающих её зрителей. После выступления я пообщался с нашей дивой, и она рассказала мне, чьи воспоминания они использовали для создания образа своей песни. После чего найти Стригу было несложно, а, поговорив с ним, я понял, кем был в его истории Лобо.

– Мир полон удивительных совпадений, человек.

– Совершенно согласен с вами, бургомистр. Кто бы мог подумать, что из одной и той же семьи отец станет нежитью, а сын – вервольфом. И оба они окажутся в Инфернштадте.

– Ну что ж, ты хорошо потрудился сегодня, и я тобой доволен. Думаю, что в Веселой Артерии будут рады возвращению своей достопримечательности. И ты будешь обласкан вниманием моих дочерей.

– Я никак не могу привыкнуть к тому, что вы, дорогой бургомистр, в курсе моей интимной жизни.

– Так это твой выбор, Эжен. Я вот слышал, что в квартал Нежити прибыли новые красотки, у некоторых даже обе челюсти. Но ты же не интересуешься такими?

– Нет, я свое сердце давно отдал другим прелестницам.

– На самом деле пока еще нет, но искренне надеюсь, что ты передумаешь. А пока делай своё дело хорошо, и будешь под моей защитой.

Эжен поблагодарил бургомистра, допил вино и вышел из темного здания ратуши. Оглядев привычный закатный пейзаж, на этот раз он был закатно-туманным, он поднял воротник своей куртки и направился в Веселую Артерию, где его ждали веселые дамы и крепкие алкогольные напитки.

Примечания:

[1] Нельзя речей коварных слушать, —

Иначе волк их может скушать.

Ш. Перро «Красная шапочка»

Перед ним стояло существо, очень похожее на античного грифона. За исключением того, что грифон этот, судя по всему, последнюю вечность провел в весьма нерадивых руках. Его тонкие лапы, похожий на плеть хвост, оканчивающийся жалом, и тусклая чешуя, покрывающая спину, – все говорило о том, что либо его хозяин – убежденный вегетарианец, попытавшийся привить эти убеждения своему питомцу, либо в Квартал Старых Богов давно не завозили свежую кровь девственниц. Выплюнув на порог находившуюся во рту соленую воду, Мушхуш[1] (а это был, конечно же, он) откашлялся и глухо проговорил: