Были и смешные, курьезные случаи. В уголовный розыск пришел с гражданки новый сотрудник – Саша Васильев. А на следующую ночь назначили рейд. Погода стояла мерзопакостная. Слякотный снег, сырость. Март месяц. Васильев попал в группу со мной и Шварцем. Началось негласное наблюдение за неохраняемыми стоянками машин во дворах домов. Часа через три ноги промокли, стала сказываться сырость. Похолодало. Решили согреться. Выпили.

– Ну как? Получше стало?

– Угу, только до ног не дошло – заявил молодой опер.

– Ну, давай повторим.

Выпили еще. Васильев присел. Я и Миша подхватили его под руки и отвели на опорный пункт. Видно дошло до ног.

Вечером в отделение милиции поступила телефонограмма из 50 городской больницы о доставлении с ул. Фонвизина молодой женщины с проникающем ранением брюшной полости. Телефонограмму расписали мне. Моя территория.

Женщина была в сознании и после операции могла давать показания. С ее слов ножевое ранение нанес в ссоре сожитель Золотарев Михась, артист «Москонцерта». Вместе с другими артистами-цыганами ездили с концертами по городам Союза.

Отработали несколько адресов, где мог находиться преступник, направили ориентировку, выставили сторожевой листок. Через неделю Михася задержали на Сущевском валу во время рейда по злачным местам. Нож изъяли, назначили экспертизу, запросили информацию о судимости. И тут началось самое интересное. Оказывается нашего фигуранта разыскивала милиция города Вязники Владимирской области за разбойное нападение. По отдельному поручению следователя, выехал в командировку.

Разместившись в местной гостинице, познакомился с оперативниками, работавшими по разбою. Из материалов дела Золотарев и еще один цыган, его двоюродный брат, приехали на машине в деревню под Вязниками за иконами. Знали, в крайней избе живут две сестры. Старушки набожные, иконы старинные.

Машину оставили за мостом, перед деревней. А сами пешком подошли к дому. На улице стемнело. Постучали. Дверь открыла одна из сестер. Золотарев с братом ворвались в избу, сбив старушку с ног. Затем поволокли ее в комнату и стали избивать обоих, требуя выдать иконы и другие ценности. Бандиты не учли одного, что вечером в гости к бабушкам пришла подруга из соседнего села и осталась ночевать, расположившись на сундуке в сенях. Ее никто не заметил. Как только началось ограбление, она юркнула на улицу и позвала мужиков из соседних домов.

Местные жители с кольями окружили дом. Нашли и машину. Золотарев с напарником выскочили в окно и через огород бросились к реке. Золотарев поплыл на другой берег.

«Я не умею плавать» – завопил его брат.

«А тебе теперь какая разница как умирать? Или мужики кольями забьют, или утонешь – один хрен!» Ушел один Михась, второго задержали.

В Москве Золотарев еще храбрился. Говорил, что подруга к нему претензий не имеет. Отказывался давать показания, требовал сигареты. Но когда узнал, что к делу приобщили эпизод по Вязникам, сразу сник.

Моими соседями по ул. Мало-Ботанической были братья Холины. Женя и Юра. Братья сводные, от одного отца. Причем старший – Юра рос до 6 лет в деревне, а Женя – в Москве.

В Женю родители вкладывались, устроили в специализированную школу с углубленным изучением английского языка.

Старший брат болтался на улице, учиться не хотел, школу прогуливал. Первый раз попал в колонию по малолетке, за грабеж. А так как, по характеру трусоват, весь срок провел под шконкой. По натуре был «шестеркой», всегда за чьей-то спиной. После освобождения, ходил под местным авторитетом Шопиным, главарем местной шпаны. Он и его приближенный Колышкин, высокий, сутулый парень, обычно занимались ограблением собутыльников. В магазине предлагали распить бутылку водки на троих. Подбирали клиента более-менее прилично одетого. Во время распития, когда мужчина подносил стакан ко рту, неожиданно били по зубам и стакану. Забирали деньги, некоторые вещи. Делали это в безлюдном месте, вечером. Обычно в парке им. Ф. Э. Дзержинского в Останкино. На этом и погорели.