«Вот так бы лежать и лежать всю жизнь, и смотреть на это непорочное небо, будто и не бывает в жизни голода, холода; будто нет тошнотворного запаха от одежды и тела; как будто нет помоек, свалок и, главное, нет в мире водки, – думал Николай. – Хотя нет! Насчет водки это уж перебор: выпить-то все-таки тянет – пусть водка останется. Надо только пить в меру», – не веря в это, думал он.

Водка! – это и была ежедневная цель его жизни. Не удалось достать водки – пойдет алкоголь в любом его виде. Да! – ежедневная цель. Поиск денег на алкоголь наполнял смыслом каждый новый день, а далее он и не задумывался. Вечер и ночь, водка и ночлег – вот и все будущее. Водка очищала душу от всего плохого, что произошло за день, и в результате в душе оставалась только пустота, пусть и ненадолго, пока не очнешься от пьяного забытья на следующий день, – пустота, позволяющая до следующей пьянки не задумываться о своей жизни и не оправдывать себя, а видеть во всем естественный ход событий и естественный образ жизни.

Шуршание прекратилось, наступила полная тишина – тишина и небо… и звезды в круге люка. На душе было хорошо и спокойно… а про себя он все-таки подумал: «Наверное, уже всю колбасу сожрала, сволочь!» Но в обиде на крысу он не был.

«Сегодня повезло ей, завтра повезет мне», – только и сказал он себе.

Наконец он опять задремал. Ему снился огромный окорок, висящий на крюке и качающийся из стороны в сторону. Когда окорок приближался к стене, крыса отталкивала его лапой, таким образом раскачивая его и не давая ему остановиться. Почему-то остановить его руками было нельзя, и Николай пытался откусить от него на ходу и каждый раз промахивался. Сильно пахло плесенью и грязными заношенными носками.

Разозлившись, Николай попытался схватить окорок руками, но тот сразу же исчез, и чей-то голос сверху произнес:

– Эй, слышь, мужик! Вылезай – нам работать надо!

Он открыл глаза и в круге света над собой увидел три головы, смотревшие на него. Головы были в рабочих касках. Небо было светлое, звезд не было.

«Утро», – догадался он.

– Давай просыпайся, очухивайся быстрее и вылезай: прораб скоро подойти может, а нам еще ждать, пока там проветрится после тебя!

Николай спросонок неуклюже, да и нехотя, полез вверх к люку, деловито отметив про себя, что одежда на нем полностью высохла за ночь у теплой трубы. В тот момент, когда он уже вылезал на поверхность, трое рабочих, зажимая носы, отпрянули от люка.

– Мужики, ради Бога, дайте закурить, – жалобно произнес он и остался стоять у люка, всем своим видом показывая, что иначе он не уйдет.

– Ладно, – сказал остальным двум тот, что держал инструмент, – иначе от него не отделаешься, – и протянул бродяге пачку дешевых сигарет.

– Вот спасибо, – Николай взял пачку, долго неуклюже выуживал из нее сигарету непослушными и заскорузлыми пальцами и подал обратно пачку рабочему.

Тот протянул было руку за сигаретами, но тут же, сморщившись, брезгливо отдернул ее и произнес:

– Бери все.

Раздался хохот тех двоих, которые наблюдали, стоя в стороне.

Николай перешагнул через низкий заборчик, огораживающий в целях безопасности открытый проем люка от прохожих, и пошел не спеша по улице в сторону ближайшего супермаркета: именно там время от времени выбрасывали просроченные продукты. Проходя мимо палатки, торгующей выпечкой, он заглянул в стоящую рядом с палаткой урну, нашел недоеденный пирожок с сосиской и сразу же съел его. Оказалось мало, в животе все равно урчало, и Николай использовал давно опробованный способ, как убедить продавщицу дать ему хоть что-нибудь: он молча встал рядом с прилавком, якобы разглядывая витрину. Очередь у палатки мгновенно исчезла: все разошлись, затыкая носы. Для продавщицы это было не в новинку, и она сразу же дала бродяге что-то из выпечки – то, что было побольше размером, но дешевле по цене.