Перепуганный насмерть будущий режиссер бросил ведро, совок, веник, метлу и опрометью бросился к ней. Встал на колени, склонился над ее головой. У него дрожали руки, как молоточком стучало в висках.

– Вика, что с тобой? – гладил он ее голове, по бледным щекам, надеясь, что она почувствует прикосновение его рук. – Ведь ты не умерла? Правда, не умерла? Вика! Вика! – обезумел Андрей. Он оглядывался по сторонам, надеясь на какую-то помощь.

– Скорая! Скорая! – неистовым голосом закричал он, глядя на городскую трассу, которая была совершенно пуста. Помощи ждать неоткуда. Вокруг не было ни единой души. В дальнем углу парка были двое или трое студентов, но они, закончив свою работу, уже ушли. А в парке беззаботно и весело трещали, свистели, подсвистывали пернатые. Андрей снова склонился над Викой. – Вика, Вика, ты жива? – спрашивал он обессиленным голосом. – Зачем ты умерла? Зачем? Ведь я тебя люблю. Ты слышишь меня? Я тебя всегда буду любить. Я люблю тебя даже мертвую. Ну почему ты умерла?

Вика не отзывалась. Она лежала неподвижно и бездыханно. На лице, на руках ничего не шевелилось. Глаза плотно закрыты. Сломанная ветка смялась, голова ее запрокинулась и упала на кирпич, неизвестно откуда здесь появившегося. Андрей взял новую ветку, осторожно приподнял голову Вики и подложил под нее эту ветку. И вдруг к нему пришла память. Он вспомнил, что в кармане его джинсов лежит смартфон. Он выхватил его из кармана и непослушными пальцами набрал телефон скорой помощи. И ждал ответного сигнала, прижав смартфон к уху.

– Скорая! – заорал он на всю округу, услышав невнятный голос.

– Что случилось? – услышал он твердый женский голос.

– Тут одна девушка умерла! Надо ей помочь! Ее надо оживить! Приезжайте немедленно.

– Андрей! – вдруг послышался женский голос.

Андрей хотел сказать адрес, но не успел. Его правую руку кто-то сжал и вместе со смартфоном отвел от уха, когда он только что хотел сообщить адрес. Андрей повернул голову и увидел Вику, сидящую на траве. Она улыбалась и продолжала держать его руку в своей руке.

– Вика! – лучезарно просиял парень. – Ты жива!

– Жива, Андрюша, жива, как видишь, – как ни в чем ни бывало сказала будущая звезда экрана. – Так что скорая мне не нужна. Не волнуйся. Теперь я знаю, почему сегодняшнее утро самое прекрасное для тебя. Для меня это утро тоже самое прекрасное. Потому что я люблю тебя.

– Вика! – радовался Андрей, словно ребенок, которому родители купили любимую игрушку. – Ну зачем ты так? Ты меня ужасно напугала. Я подумал, что ты действительно умерла.

– Андрей, это моя первая роль, – счастливо улыбалась Вика. – Я просто перевоплотилась.

– Ты прекрасно сыграла свою первую роль. Еще на вступительных экзаменах тебе предсказали карьеру звезды экрана.

– А ты, я уверена, будешь талантливым режиссером. Ну как Чухрай.

– В моем первом фильме обязательно будет сцена уборки институтского парка. Студенты будут подметать аллеи и выметать листья с территории.

– Андрюша, – прерывающимся голосом сказала Вика, – а теперь поцелуй меня.

Они совсем забыли, что им надо идти сегодня на занятия. А в кустах, на деревьях весело трещали, щебетали, пищали, стрекотали, свиристели на все лады птицы, создавая на зависть дирижерам, великолепный концерт, которым никто не дирижировал.

Профессор философии Эльдар Анисимович Нюхин решил написать рецензию на вышедший недавно в каком-то издательстве объемистый труд об истории культуры человеческого рода. Такая очень важная и сложная философская проблема, к тому же недостаточно полно разработанная в науке, по его мнению, достойна самого пристального внимания. Он прочитал уже больше половины этого серьезного исследования и пока был доволен: автор правильно, умно, смело решает вечные, непреходящие вопросы, проблемы культуры. Однако в этой книге были такие мнения, рассуждения, выводы, с которыми он никак не мог согласиться и поэтому задался целью внести некоторые поправки, корректировки, уточнения в общую концепцию, предложенную автором. Читал он неторопливо, вдумчиво, дабы не остались в тени какие-либо погрешности, неточности, которые могли бы исказить основополагающие идеи большого труда.