Но показуха, устроенная хозяином леса, ничуть не испугала грубияна волка. И вскоре косолапый мишка понял почему. С нескольких сторон его окружили другие волчары, бывшие с отмороженным соперником в одной шайке. Они появлялись на лужайке из ниоткуда, клацая острыми зубами и распушив вытянутые в стрелу серо-белые хвосты.

– Загрызём!

– Разорвём!

– Закусаем!

Косолапый метнулся на одного, потом на другого, потом на третьего, но не смог ухватить ни единого из серых злодеев, так как все они были ловки, увёртливы и стремительны. Пока он поочередно кидался на одного, остальные больно жалили его острыми клыками. Серенькая мышка побелела от страха, чуть ли не испустив дух, а мышкина норка забилась в судорогах от вида крови залившей некогда прекрасную зелёную лужайку.

Схватка не на жизнь, а на смерь, продолжалась недолго, но успела порядком измотать дерущихся. Хищные звери теряли силы, успев тяжело покалечить друг друга. Острые когти, торчащие из лап косолапого, искромсали шкуры волчар, до которых он смог дотянуться. А острые клыки волчар глубоко проникли в его плоть, словно в маргарин, разорвав толстую кожу и волокна медвежьего мяса. В конце концов, поняв, что битву за норку никому не выиграть, косолапый мишка и волк грубиян вместе с другими волчарами, отступили.

– Сдалась она тебе, брат! – прохрипел один из раненных санитаров леса, – ни одна норка не стоит того, чтобы потерять из-за неё жизнь!

Волк грубиян смотрел в глаза косолапому мишке, понимая истину сказанных слов, но принципиально не желая уступать право посещать гостевой дом неприятелю. Однако и умирать от кровопотери он здесь не собирался. Косолапый мишка видимо думал аналогично, потому как, тихонько порыкивая, отступал с лужайки в чащу леса, не сводя глаз с безумных посечённых его когтями волчар. Волчары зеркально пятились на своей стороне леса, и через минуту никого на лужайке не осталось кроме потерявшей сознание серенькой мышки и её сжавшейся от испуга норки. А рядом испускали горячий пар, привлекая комаров и мух, разбросанные куски мяса, торчащие из них кости, да подавленные кишки с внутренностями убиенных.

«Найду попросторнее норку, – думал косолапый мишка, хромая по лесу прочь от места схватки, – не хватало еще потерять жизнь из-за симпатичной плюшки, имеющей к тому же дурную репутацию!»

– Ну что ты в ней нашёл, брат? – спрашивали у волка грубияна израненные побратимы.

– Мы же тебе говорили, что она обладает дурной славой! Весь лес полнится слухами о её гостеприимной норке!

– Нам о ней её подружки говорили! А они те ещё плюшки, уж поверь нам, брат.

– Лучше мы тебя к ним сводим, и в твоём распоряжении будет сразу три норки. Гости в какой хочешь. Чем больше плюшек, тем нашему брату свободнее дышится!

– Да пошла она! – тяжело дышал волк грубиян, сожалея, что так нелепо подставился перед компаньонами.

Мышонок грызунишка бежал по тропинке сам не зная куда. Он искал счастье в тёмном полном опасности лесе. За кустами могла таится змея, с высоких ветвей всегда мог кинутся камнем вниз беспощадный коршун, а у него никогда не было норки, в которой можно было бы спрятаться от опасности. Приходилось ночевать то в глубоких канавках небольших речушек, то под корнями вековых дубов, то в сырых расщелинах старых пней. Если бы не его чутьё находить в лесу ягодки, он бы не смог выжить в столь жестоком мире. Дикой земляникой и розовым шиповником не раз подкупал он кротов и барсуков, зайцев и сусликов, чтобы они пустили его на ночлег. И поэтому самым заветным его желанием было найти свою норку, в которой всегда можно было спрятаться от непогоды и мглы.