– Господи, помоги, – воззвал он с замиранием сердца, легко пиная дверь ногой, и не смог сдержать радостного возгласа, когда увидел своё кресло и стоящую на столике видеокамеру. Перешагнув порог, Иван так же, ногой, захлопнул спасительную дверь и целую вечность не сводил с неё взгляда до тех пор, пока на её месте не оказалась такая желанная стена.

Тогда он с шумом выдохнул и, пройдя в комнату, сгрузил детей на кровать.

– Всё, ребятки, мы дома, – удовлетворённо произнёс Иван и только сейчас почувствовал, что его всего трясёт от волнения, а пот градом катится по лицу.

– Кто вы? – внезапно спросил один мальчуган.

– Где мы? – тихо добавил второй, не сводя взгляда с включённого телевизора.

– О, да вы по-нашему говорите, – обрадовался Иван. – Меня дядей Ваней зовут. Не бойтесь, вы теперь в безопасности. Я сейчас врачей вызову – они помогут. Только у меня одна просьба к вам: никому не говорите, что вы меня видели, ладно? Рассказывайте всё как есть, но обо мне ни слова. Лежали себе на кроватях, вдруг «бац!» – и вы уже здесь. Договорились?

Дети переглянулись и закивали.

– Ну и отлично. Только смотрите – вы обещали! – Иван достал телефон и набрал скорую.

Разговор с дежурным оказался непростым и отнял последние силы. Потом Иван позвонил в полицию. До их приезда он успел спрятать трофейный пистолет в подвале и выяснить у ребят, что побывал в концлагере «Са́ласпилс», расположенном где-то под Ригой. Точной даты они не помнили – март 1943 года.

А потом начался кошмар. Иван раз сто рассказал, как, выйдя в подъезд, обнаружил там странных истощённых детей. К его радости, пацаны это подтвердили, и от мужчины на время отстали.

Оставался вопрос: что же делать с загадочной дверью? Самый простой вариант напрашивался сам собой – доложить куда следует. Пусть те, кому положено, думают. Вот только Иван уже давно не верил государству и понимал, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет – в самом лучшем случае он останется бомжом, а то и посадят.

Был ещё вариант: разузнать частоту и позывные нашего командования и передавать им какие-нибудь важные сведения, способные спасти некоторое количество жизней таких же, как и он, простых Иванов. Рано или поздно ему должны всё же поверить, вот только поверят ли…

И, наконец, можно было просто выложить перед загадочной дверью стену из кирпича и постараться забыть о её существовании. Но Иван прекрасно понимал, что не сможет. Такое не забывается! У него до сих пор перед глазами стояли лица тех ребятишек и тонкие трубки, по которым текла их кровь.

Иван крепко зажмурился, стараясь отогнать эту картину, и вдруг поймал себя на мысли, что уже давно подсознательно всё решил. Он обязательно вернётся туда снова и вынесет какого-нибудь ребёнка. Хотя бы одного! И пистолет спрятал именно для этого, иначе зачем он ему вообще нужен? Ведь он обычный законопослушный гражданин, сроду не участвовавший ни в каком криминале.

Мужчина прекрасно осознавал опасность предстоящей вылазки, но уже не мог остановиться. Да и не хотел. И дело тут вовсе не в героизме или скуке: он никогда не был героем и не искал себе приключений. Скучная и размеренная жизнь пятидесятилетнего менеджера по продажам его устраивала, до недавнего времени Иван был ей вполне доволен. У него была семья, которую он нормально обеспечивал, работа, жильё… Так жило подавляющее большинство его друзей и знакомых, но после развода со Светой он внезапно лишился чего-то важного. И дело даже не в ней. Пылкая юношеская влюблённость давно прошла, и его чувства за эти годы как-то незаметно трансформировались во что-то другое, может, не столь яркое, но более крепкое и нежное. Иван думал, что Света стала ему верным спутником и надёжным другом, а она, как оказалось, считала его неудачником, не сумевшим реализовать себя. Обида от предательства жены быстро прошла, и он ни секунды не жалел о разводе, но потом накатило одиночество. Иван слегка растерялся, лишившись привычных ориентиров и не понимая, как и зачем жить дальше. Он оказался никому не нужен: никто из детей так ни разу и не позвонил отцу после развода, немногочисленные друзья тоже были вечно заняты своими заботами, да и были ли они друзьями в большом смысле этого слова? Скорее, просто хорошими знакомыми или коллегами…