Елена отчаянно закричала и, укрывшись одеялом, как птица, попавшая в силок, забилась в угол.

– Стерва, – чуть не брызгая от бешенства слюной, как бык, мужлан, смотрел то на нее, то на Макса, видимо, решая, как начать расправу.

– Ты зачем привела в дом чужого? – амбал, хищно раздувая ноздри, скрежетал зубами. – Привела в мою постель, сука! Шлюха, стерва! – сыпал он проклятия.

Страх сковал все чресла Макса, который мучительно соображал, что делать. Свалить этого бугая было невозможно, так как не успеет он и дернуться как получит заряд дроби. Мужчина перевел взгляд на Лену. Похоже, она оправилась от первого шока.

– Твоя постель? Когда ты меня оставишь в покое, мразь. Пойми, ты мне уже давно никто, какое ты имеешь право лезть ко мне, врываться в мой дом!

Женщина уже овладела собой, гневно и храбро наступала на своего мучителя. Монстр немного растерялся, глаза его забегали, он нервно заходил взад и вперёд по комнате.

– Я люблю тебя, Леночка, – проскулил тот, как побитый шелудивый пёс. Макс, пользуясь моментом, как попало набросил на себя рубашку и штаны.

– Скажи, чем он лучше меня? Почему ты всегда выбираешь его и предаешь своего мужа? – рычало чудовище.

– Ты порождение ада, – продолжала кричать в истерике девушка, – ты сжег моих друзей, виновен в смерти всех жителей этого хутора, ублюдок, который и сдохнуть по – настоящему не смог. Будь ты проклят, падаль!

Девушка, стиснув зубы, бросилась на переминающего с ноги на ноги в нерешительности детину и крикнула Максиму:

– Беги!

Она повисла на нем, как разъяренная дикая кошка, царапала и рвала его обвислую кожу, вырывала волосы и старалась выколоть глаза. Он громко сопел и рычал от боли, пытаясь ее отшвырнуть, но ему долго не удавалось это сделать. Наконец, чудовище сдавило ее горло своими огромными ручищами, и потом, бездыханную, отшвырнуло от себя. Следом прозвучали два выстрела, которые вконец изуродовали ее прекрасное тело. Амбал долго стоял, будто невменяемый, затем медленно подошел к ней, лежащей на полу, в темной кровавой лужице, сел на корточки и навзрыд заплакал.

Макс был ни жив ни мёртв, и долго не решался пошевелиться, наконец, услышал внутренний голос, который твердо и решительно прозвучал «Спасайся. Ну что же ты?!» Ноги сами понеслись к выходу.

– Стой, собака!» – раздался разъярённый голос. Убийца погнался за ним.

Максим выскочил на темную улицу. В мозгу раздавались только приказы, которым он беспрекословно подчинялся. «Беги, не останавливайся.» И он бежал. Бежал в темноту навстречу вьюге и снегу, полураздетый и разутый, проваливаясь в ямы. Он слышал выстрелы и знал, что это стреляют в него, и что за ним гонится преступник, а потому припустил еще быстрее. Макс лихорадочно петлял, как заяц, сворачивал то вправо, то влево, то снова мчался вперед. Он обежал хутор и теперь был, по всей видимости, на окраине. Здесь были небольшие овраги, и кустарник, за ним стеной стоял лес. На смену темноте пришел яркий свет, вдруг вспыхнувший впереди.

Парень остановился. Свет от огня был таким ослепительным, что сомнений не было, впереди что – то горело. За ним, похоже никто уже не гнался. Макс пошел быстрым шагом. Да, это были языки пламени, и совершенно ясно, как день, они бушевали в самом хуторе. О, боже! Это горел дом, в котором они отмечали день рождения. Там, где повстречал Лену. Вот этот остов древнего горбатого запорожца, стоявший у них во дворе, сейчас при свете кудрявых языков пламени он сверкал будто облитый свежей краской.

Макс с ужасом смотрел, как плавятся и дрожат словно сделанные из пластмассы стены дома. Как весело играют языки пламени и забираются по темным доскам крыши, быстро опутывая их, как мгновенно съедает огонь ставни, сжирает двери.