– Люк! – крик из амбара разнесся по округе. – Люк! Где ты ходишь? Я долго буду ждать?

– Иду! – раздалось где-то далеко от мастерской.

– Да поздно уже. «Идет он», видите ли. Бежать надо было! – Холоф стоял на пороге с поднятой вверх правой рукой.

По предплечью стекала тонкая струйка, пропитывая рукав рубашки красным.

– Вот, пап. Все, что нашел. Аптечка в доме, – отозвался Хилл подбегая к отцу.

– Да не пойдет эта тряпка! Рви рукав! – приказал Холоф сыну. Сделать это самому было трудно, зажимая левой рукой рану.

Сын рванул за рубаху и скатал рукав до запястья.

– Теперь вижи, – Хол отодвинул немного ладонь и из-под нее начала хлестать кровь.

Минуту назад лезвие циркулярной пилы треснуло и отлетев, полоснуло Холофа по предплечью, разорвав кожу и порезав вены; через порез можно было разглядеть красную плоть. Блага никого кроме него рядом не было – его мальчишки сидели в салоне машины, отлынивая от работы, и все остальные осколки разлетелись в холостую.

– О, боже, спасибо тебе, что они такие ленивые, Господи! – тихо причитая Хол направил взгляд в небо.

– Чего ты глаза выпучил? Бери машину Мари и вези меня в больницу. Надеюсь, с этим справишься? – Он тихо рявкнул на сына.

Из-за дома показался Люк:

– Не могу найти аптечку! Мама ее куда-то спрятала, наверное!

– Ага! Конечно. Вашей матери делать больше нечего. Наверняка у тебя между глаз лежит, а ты не видишь, – Хол отмахнулся здоровой рукой от сына.

– Хилл, заводи. А ты Люк останешься дома. Предупреди остальных и за дедом приглядывай. А это что у тебя в руках, ты меня мыть собирался, брезгливый ты мой? – зло рявкнул на младшего сына отец. Тот пожал плечами.

– Лишь бы успели. Лишь бы, лишь бы, – причитал Люк, держа в руках желтые резиновые перчатки.

Хилл мигом нашел ключи от внедорожника Марии и машина, пыля всеми четырьмя колесами, умчалась в сторону города.

В доме наступила тишина. Повсюду были разбросаны вещи и раскрыты шкафы. Пол был усеян ровным слоем макулатуры. Это Люк вывернул и вытряхнул все, что смог открыть.

Прибрав немного беспорядок Люк поднялся на верх к старику. Алаиз лежал в постели, неподвижно глядя в потолок.

– Все в порядке дедушка? – Спросил для проформы Люк. – Папа порезал руку и Хилл увез его в больницу. Тут не далеко, скоро вернутся! – ему хотелось с кем-нибудь поговорить.

Он подошел ближе и сел на кровать спиной к дедуле. Люк накрыл своей ладонью кисть старика и не навязчиво проверил пульс.

– Ты еще живой, дедуля. Это радует. А вот у отца порез очень глубокий, не повезло ему, – тихо и грустно шептал Люк.

– Хол Прайс? – дед повернул и резко схватил внука за руку, тараща свои больные глаза. – Ты чего делаешь тут? Где Виктория?

– Я не Хол, я Люк Прайс, дедушка, – паренек подскочил от неожиданности с кровати, но не смог далеко отскочить. Кисть Голда как железный капкан, хоть и старый и уже давно ржавый, но все же держала его руку.

– Да! А так похож на Хола, – старый Алаиз на пару секунд задумался, а потом ослабил хватку. – А ты мне не принесешь воды!? В горле пересохло.

– Хорошо, – ответил Люк потирая запястье. Он был сильно удивлен таким поведением старика.

– А я тебе потом, что-то расскажу. Но пусть это останется нашем секретом, – Алаиз снова откинулся на подушку.

***

Автомобиль подскакивал на каждой кочке и бился колесами о каждую ухабину, Хилл гнал на грани между безумием и здравым смыслом. Скорость на поворотах иногда была не меньше, чем по прямой, но приземистый внедорожник Марии уверенно вписывался в трассу, оставляя за собой лишь пыль. Холоф сидел на заднем сидении и держался за руку, обняв спинку переднего кресла. Он молчал, полностью доверившись сыну. Боль в руке прошла уже давно, о ране напоминало только большое красное пятно, пачкающие кремовую кожу обивки салона. Холоф не боялся женщин и их гнева, и в жизни не мог подумать, что когда-то ему придется виновато смотреть в лицо одной из них и вымаливать прощение. Мысль о порезе потеряла смысл, когда он представил себе разговор с Марией, если он конечно, выживет сегодня. Силы в руках пропадали, голова начинала кивать и биться о подголовник. Сознание покидало его. Хилл позвонил по дороге в больницу, когда машина выскочила на трассу.