– Возможно, – наконец отозвался Нуска. Спрятав вещицу обратно в рукав, он медленно отчеканил: – Если уничтожить дракона, их смесь станет просто тонизирующей сывороткой. Но ты рассказывал мне, что император Дарвеля и есть дракон. И я знаю, что он связан со Скиданом и моим прошлым. Теперь появился этот Риннэ и…

– Только не говорите, что хотите отправиться с ним! – тут же вскричал Оанн. Он подскочил и хлопнул руками по столу, его глаза зажглись голубыми огоньками. – Перестаньте ввязываться в политику! Да, король попросил вас разузнать немного об этом снадобье, но и только! Нигде не написано, что вы обязаны ехать и убивать дракона!

– Оанн… – Нуска качнул головой, а затем потянулся за кружкой. Но затем вдруг отпихнул её, взял бутыль и стал пить с разбитого горла. Красные струйки стекали по его подбородку и шее даже после того, как он осушил бутылку. Запрокинув голову, лекарь прикрыл глаза и, прижав бутылку к груди, продолжил: – Я не смогу спокойно жить, пока не разберусь со своим прошлым. Влияние Дарвеля простирается всё дальше и дальше. Если бы не Риннэ, Кроу стал бы регентом и получил бы власть наравне с сонийским королём.

– Вас это не касается! Пусть хоть весь мир будет принадлежать Дарвелю – какое вам дело?!

– Я не могу молча наблюдать за тем, как рушится мир.

Повисла тишина, которую прерывало лишь карканье ворона снаружи. Оанн, сдержав очередной порыв, только покачал головой и кивнул в сторону кровати:

– Вы плохо выглядите. Ложитесь, я нанесу вам снадобье. Вино вам тоже не поможет.

Нуска нахмурился, будто Оанн сморозил глупость. Но поднялся, а затем медленно перебрался на кровать. Сев, он сбросил с плеч халат, но распоясывать его не стал. Оанн скрылся в соседней комнате за шторой, а когда вернулся, то Нуска уже лежал на животе и, приподнявшись на локтях, раскуривал длинную металлическую трубку. Его глаза были прикрыты, а чуть волнистые белоснежные волосы прикрывали плечи.

Размешав снадобье в деревянной миске, Оанн присел на край кровати и поднял взгляд. Каждый день он с содроганием смотрел на испещрённую шрамами от хлыста и бича спину, но хуже было то, что было поверх. Огромное выжженное до костей клеймо зияло на молочной коже. Одного взгляда на этот шрам было достаточно, чтобы вниз по хребту побежали холодные мурашки.

Обычно люди не выживают после таких травм. Но Нуска был хаванцем.

Пальцы Оанна как только могли аккуратно касались выжженных впадин на спине. Обводили круг, вели вдоль головы и пасти дракона. Рабское клеймо сонийцев было вычурным, возможно, даже красивым; вероятно, не все рабы стыдились его. Однако ни у одного из них оно не было поставлено так глубоко и жестоко.

Нуска всегда вёл себя спокойно, но Оанн видел, как напрягаются его плечи, как сводит его лопатки. Спустя несколько лет эти раны всё ещё беспокоили лекаря, но, видимо, его преследовали и фантомные боли.

Каждый раз, как кто-то касался его спины, он вспоминал боль, которую тогда испытал.

Но Нуска делал вид, что крайне увлечён раскуриванием трубки. Пускал кольца дыма, наблюдал, как они поднимаются к потолку и рассеиваются. Оанн же всегда спешил закончить, но крайне тщательно проверял, насколько качественно выполнил свою работу.

Вечерело, когда Оанн занялся чисткой посуды и уборкой по дому, а Нуска снова накинул на плечи халат, но продолжил курить, валяясь в кровати, а заодно начал просматривать одну из своих книг.

Ничто не предвещало беды, когда дверь вдруг хлопнула, а на пороге дома вновь появился Риннэ.

Серый костюм и плащ скрывали фигуру неизвестного существа, а маска – лицо. Ничего не выражающий взгляд был направлен на Нуску.