– Вы всё знаете. Вы знаете, чей это меч, вы знаете, с кем связан этот остров, – пробормотал Оанн.

Нуска развернулся, но не смог в темноте разглядеть лицо своего подчинённого. Но вскоре Оанн вскочил, а мимо его лица пролетел огонёк. Он был зол, но в его глазах стояли слёзы.

– Что вы натворили? Что вы натворили?! Весь город трубит о том, что вы наделали! Вам так плохо жилось здесь со мной?

– Оанн…

– Нет, ответьте!

– Да, плохо.

– Раз плохо, так вам обязательно надо было влезать в это? Ну что, вам стало легче дышать, когда вы проучили короля, проучили знать и открыто выступили против Дарвеля?

– Оанн, перестань.

– Да вы ничем не лучше владельца этого меча! Ничем! Вы друг друга стоите! Он считает себя затычкой в каждой бочке, но и вы туда же! Ему нужно везде навести порядок, вот и вы берёте пример! Не можете жить спокойно, не можете просто радоваться да пить? Конечно, надо обязательно настроить против себя половину континента! Без этого скучно живётся! Вам предложили стать гражданином, но вы отказались из-за какого-то заморского отродья. Вы не подумали о себе, не подумали обо мне. Вы вообще ни о чём не думали. Вы просто сумасшедший, а ваши принципы убьют всех, кто вас окружает! Вы хаванец, вы проживёте долгую жизнь, полную сожалений обо всём, что вы натворили. Брать на себя ответственность легко ровно до тех пор, пока не приходит время платить по счетам!

Нуска зажмурился, как от удара, и отвернулся. Сердце колотилось слишком часто, а пот выступил даже на лбу. Почувствовав слабость, лекарь повалился на кровать и сел. Перед глазами мелькали странные образы из прошлого. Тёмное лицо. Тёмный клинок. Много крови.

– Вы уверены, что знаете, что это за меч?

Нуску мутило. Он малодушно ответил:

– Нет.

– Это меч, которым была убита ваша мать. И вы принесли его в свой дом, а теперь хотите взять с собой в путешествие. Вы потеряли разум. Вам нужно срочно обратиться в керинскую лечебницу. И я даже слушать ваши доводы не стану – просто воспользуюсь своим навыком, а завтра вы проснётесь в палате лекаря.

– Оанн, послушай меня…

– Но я не хочу вас слушать! Я слушал вас много-много лет! И всё было в порядке ровно до тех пор, пока не появилось это отродье! Вы совершили кучу непоправимых ошибок, вы разрушили свою жизнь!

Оанн кричал. Нуска жмурился и царапал собственные пальцы. Он и сам уже не был уверен в ясности своего ума, но… он не сомневался в своих чувствах. Он действительно всем сердцем желал покинуть Сонию и вернуться в Скидан.

Однако Оанн принял молчание Нуски за слабость и неуверенность. Поэтому подошёл, навис над лекарем и приблизился. Руки полукровки слишком фамильярно коснулись лица Нуски. Он опешил, но не мог заставить себя отстраниться. Два горящих синих глаза прожигали Нуску насквозь.

Вернув себе самообладание, Нуска снова заговорил:

– Оанн, я как птица. Если я хочу сидеть в клетке, я сижу в клетке, хочу лететь – лечу. Но если меня заставляют делать что-то из этого не по своей воле, то я умираю. Знаешь ли ты, что будет с птицей, если принуждать её постоянно летать? Её сердце разорвётся. А если заставить птицу сидеть в клетке, когда она хочет летать, то она насмерть разобьётся о решётку. Только птице дано решать, что для неё благо. И я тоже не позволю никому решать, что благо для меня.

Оанн опустился на пол и заплакал.

– Но, Нуска, вы ведь ошибаетесь. Вы столько раз ошибались. Кому нужна ваша свобода? Зачем свобода мёртвому, Нуска? – захлёбываясь слезами, отвечал Оанн.

– Да. Жизнь полна боли, ошибок и сожаления, но в ней есть и радость. Но, Оанн. Только те решения, которые мы принимаем самостоятельно, доставляют нам истинное счастье. Я не буду счастлив, пока другие решают за меня, что для меня счастье.