Некоторые, например, князь Жевахов и архиепископ Гермоген в 1908 году вошли в список поклонников Распутина. Но в то же время в петербургских кругах пошли тревожные слухи о сибирской истории. И некоторые из этих слухов распускал сам Жевахов.

Княгиня Елизавета Нарышкина («Зизи») была старшей фрейлиной при императорском дворе. Она родилась в 1838 году, входила в свиту императрицы Марии Федоровны, а в 1909 году Александра сделала ее обер-гофмейстериной – самый важный пост в свите императрицы, куда входили 240 дам. По словам современников, Нарышкина обладала «проницательным взглядом», который видел «все»^>12. И то, что она видела, ей не нравилось. Она рассказала Жевахову, что Распутин часто бывает во дворце у Александры, но его всегда впускают через черный ход, и имя его не появляется в официальной книге посетителей. Жевахов был поражен тем, что Нарышкина рассказала это ему, человеку, с которым она только что познакомилась. Он предупредил ее о том, что подобные разговоры опасны: «Поверьте, Елизавета Алексеевна, что разговоры о Распутине вреднее самого Распутина. Это – частная сфера Их Величеств, и мы не вправе ее касаться. Если бы о Распутине меньше говорили, то не было бы и пищи для тех легенд, какие распространяются умышленно для того, чтобы дискредитировать престиж династии»^>13.

Доктор Евгений Боткин, придворный врач, разделял беспокойство Жевахова. Он просто не позволял никаких сплетен об их величествах в своем доме и старался пресекать их, услышав в других местах. Расстроенный подобными разговорами, он говорил родным: «Я не понимаю, как люди, считающие себя монархистами и говорящие об обожании его величеству, могут так легко верить всем распространяемым сплетням, могут сами их распространять, возводя всякие небылицы на императрицу, и не понимают, что, оскорбляя ее, они тем самым оскорбляют ее августейшего супруга, которого якобы обожают»^>14.

Такими монархистами были генерал Евгений Богданович и его жена, Александра. Евгений был членом Совета Министра Внутренних Дел, старостой Исаакиевского собора, издателем ряда монархически-православных изданий. Его репутация в Церкви была так высока, что отец Иоанн Кронштадтский назвал его «сеятелем доброго слова». Владимир Джунковский, бывший адъютант великого князя Сергея Александровича и вице-губернатор Московский губернии, называл Александру Богданович «святой женщиной, способной согреть сердца и высокорожденных, и самых обычных людей своим русским обаянием». Евгений и Александра были ярыми националистами и убежденными сторонниками крайне правого Союза русского народа.

На протяжении тридцати лет салон Богдановичей считался одним из самых влиятельных. С 1908 года салон проходил в их доме № 9 на Исаакиевской площади. Богдановичи устраивали открытые завтраки, на которых собравшиеся свободно обменивались последними сплетнями. Говорить можно было обо всем. Более избранный круг оставался на обед. Среди завсегдатаев салона были министр императорского двора с 1897 года граф (позже барон) Владимир Фредерикс, князь Владимир Мещерский, Лев Тихомиров, один из основателей Союза русского народа и участник убийства Распутина Владимир Пуришкевич, консервативный журналист Михаил Меньшиков и будущий премьер-министр Борис Штюрмер. Дом Богдановичей, который в письме к царю в 1910 году Евгений описывал как «место собрания всех патриотов нашего Отечества», превратился в настоящий рассадник сплетен – и клеветы – о Распутине. Богдановичи располагали самой интимной информацией о придворной жизни, получая ее из разных источников. Такими источниками были фрейлина Юлия, сестра Александры Богданович, камердинер царя в течение более тридцати лет, с 1877 до своей смерти в 1913 году, Николай Радциг, комендант дворца с 1906 по 1913 год Владимир Дедюлин. Радцига Николай называл «своим добрым преданным другом»