Со временем Распутин уходил все дальше от дома. Возможно, что в 1900 году он посетил Афонский монастырь – главный центр православия с Х века. На скалистом греческом полуострове в Эгейском море высится «Святая гора» Афон. Высота ее составляет 6670 футов. Здесь расположено более двадцати монастырей, монашеских поселений и скитов. Вместе с Распутиным на Афон отправился еще один странник, Дмитрий Печеркин. Жизнь на Афоне так потрясла его, что он решил остаться в Греции и поступил в Пантелеймоновский монастырь под именем Даниила. В 1913 году многих русских монахов выслали с Афона, и Дмитрий вернулся в Покровское^>19.

Из-за своих странствий Распутин не был дома месяцами, а то и годами. Когда он возвращался, то даже родные не всегда узнавали его. Матрена вспоминала, как отец вернулся домой осенью 1903 года. Они с Дмитрием играли вместе с деревенскими детьми, мать позвала их ужинать. Когда они сели за стол, в дом вошел высокий человек в пыльном овчинном армяке, с торбой в руках. Он был похож на обычного странника, которые не раз проходили через деревню. А потом Прасковья узнала в нем своего мужа. Они не виделись два года. Матрена с братом прыгнули на колени отцу и осыпали его поцелуями.

В мемуарах Матрена довольно точно отмечает любовь отца к родной деревне – эту любовь он сохранил на всю жизнь. И все же каждую весну его охватывала тяга к странствиям. «Прогулки по ближайшим окрестностям, – писала она, – более не удовлетворяли его. Неожиданно его охватывала жажда странствий, и одним прекрасным утром с котомкой на плече он уходил, отправлялся в очередное дальнее странствие в знаменитое место паломничества или просто случайным образом, полагаясь на гостеприимство деревень, через которых он проходил, и на свой дар проповедника и рассказчика». Мария и Дмитрий начинали упрашивать отца взять их с собой – больше всего им хотелось избавиться от злобных наставлений местного священника, отца Петра Остроумова, о котором Распутин был очень плохого мнения^>20.

У святых странников редко имелись дом, жена и дети, к которым они могли вернуться. Семья отличала Распутина от других. Он никогда не признавал стандартов и отказывался придерживаться норм. Он всегда шел собственным путем. Он сам определил для себя путь странника. Отказ от вериг явился примером нетривиального мышления. В 1907 году Распутин рассказал отцу Александру Юрьевскому, как он начал носить вериги: «Нет в них ничего хорошего: начинаешь думать только о себе, полагаешь себя уже святым. И я снял их и начал носить одну рубаху целый год, не переменяя ее. Это лучший способ смирить себя»^>21. Любознательный, умный и открытый, но в то же время независимый и даже обладавший бунтарским духом, Распутин брал все, что мог ему предложить русский религиозный мир, но оставлял себе лишь то, что его устраивало. Так он сформировал собственный вариант крестьянского православия.

Годы странствий стали университетом Распутина. Подобно страннику Луке из пьесы Максима Горького «На дне», он видел почти все, что творилось в огромной империи царей, и общался с самыми разными людьми: истомленными работой крестьянами и рабочими, ворами и убийцами, святыми старцами и деревенскими священниками (и праведными, и неправедными), продажными чиновниками, нищими, калеками, развращенными дворнями, кающимися монахинями, жестокими полицейскими и закаленными солдатами. Он обладал глубоким знанием русского социального устройства и еще более глубоким пониманием человеческой психологии. В странствиях Распутин развил в себе талант понимания людей. Он мог заглянуть в душу человеку при первой же встрече. Он сразу понимал, что у человека на душе, что он пережил в прошлом, что он за человек. И он умел разговаривать с людьми. Он свободно говорил о Священном Писании и о Боге – говорил так, как не мог говорить ни один священник, учившийся по книгам. Его речь была прямой, личной, абсолютно живой и земной, наполненной реалиями повседневной жизни и красотой окружающего мира.