В назначенное время сыщики в сопровождении начальника Бабовского уголовного розыска были в ритуальном зале. Казалось, нет числа венкам от фирм, банков, предприятий. Помещение заполнили люди в дорогих черных костюмах. На их фоне терялась скромно одетая дальняя родня погибшей. К ней жался слегка выпивший Туркин. Начальник УГРО отметил, что ни один из первых руководителей не явился на панихиду. Все прислали своих заместителей. После короткой речи Котовой, подчеркнувшей свою дружбу с покойной еще в школе, горкоме комсомола, профсоюзе, мэрии, Ассоциации предпринимателей, быстро, но нудно выступила еще пара человек. Затем дубовый с перламутровыми инкрустациями гроб поставили на каталку. Сотрудники Ассоциации взяли подушки с российскими и советскими орденами, подхватили небольшую часть венков, и процессия направилась к могиле в самом конце центральной аллеи. Там сыщики обнаружили, что все представителя бизнеса уехали, не дождавшись даже ради приличия завершения похорон.

Менее чем на четверть заполненным оказался и зал лучшего в Бабовске ресторана, где проводились поминки.

– Не желаете ли помянуть Дарью Викторовну? – спросила Котова Крупина.

– Благодарю, мы при исполнении, – тоскливо ответил тот, слушая приглушенный гомон, рассаживавшихся за столами немногих, пожаловавших на поминки.

– А вы куда, молодые люди? – Варвара Сергеевна преградила дорогу в заведение трем парням в некогда щегольских, а ныне потертых, мятых костюмах и несвежих сорочках

– Дашу помянуть…

– Совсем стыд потеряли! Там родственники, близкие люди.

– Мы ей тоже не чужие! – нагло ответили парни.

– Вот помяните! – Котова дала каждому по тысячной банкноте. – Только не здесь! Не в приличном месте!

– Похоже, у нас к молодым людям будут вопросы, – сделал Крупин шаг к троице и вдруг вздрогнул от прозвучавшего взрыва, едва устоял на ногах от последовавшего удара взрывной волны.

Хомутов тоже зашатался, увидел, как повалились дубовые двери, а из окон выпала пара человек. Зазвенели по асфальту осколки разбитых стекол, из ресторана повалил дым. Сыщики бросились внутрь. Им навстречу ползла женщина, волоча окровавленный обрубок ноги. В зале слышались стоны, визг, крики. Валялись оторванные конечности. На огромной чугунной люстре под потолком болталась половина Туркина с висевшими из нее кишками.

– Как в сериале «Ликвидация»: «Картина маслом!» – выдохнул Крупин.

– Это предназначалось мне! – забилась в истерике Котова.

Троица парней, выгнанных с поминок, пустилась наутек. Пробежав пару кварталов, бывшие любовники Стопкиной свернули к забегаловке «Голубой Дунай». После Великой Отечественной войны тысячи деревянных построек, окрашенных в ярко голубой цвет, раскинулись по всей стране. Именно за цвет стен эти заведения, где можно было выпить пару рюмок водки или «полечиться» пивом, получили свое название. Бабовский «Голубой Дунай» пережил своих собратьев. Теперь это было приземистое бетонное здание с аляповатой вывеской.

Вход парням преградил хозяин заведения.

– Вы мне штуку задолжали! Когда вернете – тогда подумаю: обслуживать вас или нет! – мрачно изрек он.

– Вот тебе тысчонка! – кинул на столик бывший любовник бело-зеленую банкноту. – Распорядись, чтобы нам подали чего-нибудь выпить и закусить! Пацаны, покажите ему деньги.

На столике появилась бутылка дешевой водки и немудреная закусь.

– Помянем Дашу! – поднял рюмку один из парней.

– Не хотелось бы, – ответил ему собутыльник. – Подло она с нами поступила. Вы, мужики, поминайте, а я выпью ради лечения.

– После первой и второй перерывчик небольшой! – провозгласил помалкивавший ранее молодой человек, опустошив рюмку.