Я на миг тушуюсь. С меня сходит вся спесь.

Миша так уверенно говорит, что заставляет меня сомневаться. Может, я действительно ошиблась? Может, я так была зациклена на том, что ждала подвоха от Миши, что меня и правда переклинило?

Ведь мужа за руку мне не удалось поймать.

В тесном закутке перед выходом сумрачно. Мягкий желтый свет от ламп отчасти попадает на отдельные участки стен и на гардеробную. Но мой мимолетный взгляд внезапно цепляется за еле заметный след от чего-то ярко-красного у Миши на воротничке.

Тяну пальцы к его шее. Муж в недоумении шарахается от меня. Здесь все понятно. Здесь он не может оттолкнуть. Не может нагрубить. Здесь есть свидетели, которые тут же донесут отцу.

Я вцепилась в ткань мертвой хваткой, дернула на себя. Ближе. Еще ближе. Чтобы получше рассмотреть.

– Марин. Прекрати! Перед людьми стыдно. Ведешь себя как ненормальная.

– Это что, Миша? – обрываю мужа и поднимаю воротник к его лицу.

Муж косит взгляд, и вдруг его губы поджимаются в узкую полоску.

Он раздраженно выдергивает ткань из моих пальцев:

– Испачкался. Это что запрещено?

Меня всю трясет изнутри.

– Ну, ты и гад, Миша, наглый гад. Как тебе не стыдно? – моя бравада обрывается на полуслове, из глаз текут слезы. Обидные. Злые.

– Истеричка, – кривит недовольно губы Миша. – Иди домой. Выпей пустырник. Я приеду, как только освобожусь.

Он хватает меня за локоть, открывает дверь и выталкивает на улицу.

– Что ты делаешь? – всхлипывая, пытаясь оттолкнуть его, но Миша сильнее, ему не составляет труда убрать мои руки и захлопнуть дверь перед лицом.

– Сволочь! – выкрикиваю обвинение. –Я уезжаю домой, но не из-за тебя, а из-за отца! Не хочу, чтобы он видел, как я страдаю.

Последние слова я говорю, скорее, для себя. Вряд ли меня слышно за тяжелой деревянной дверью.

Сжимаю ворот на шее, и, прежде чем уйти, дергаю за ручку. Зачем я хочу попасть внутрь?! Пока не решила, но, видимо, туда не следует возвращаться, хотя моя ревность вопит, царапается острыми когтями о сердце, не желает оставлять все на полпути.

Но рассудок еще пока может трезво оценивать ситуацию.

Я не буду унижаться. Я не хочу выглядеть в глазах посторонних жалкой, раздавленной. Не при всех. Лучше домой.

Я круто разворачиваюсь и чуть не сбиваю с ног какого-то парня.

– Извини, – не поднимая глаз хочу пройти мимо, но в нос ударяет знакомый аромат мужского одеколона. Вскидываю глаза. – Ты преследуешь меня? – хрипло спрашиваю.

– Возможно, так кажется со стороны. Но, увы, нет. Это ты постоянно крутишься у меня под ногами, – парень вдруг перехватывает мой подбородок двумя пальцами, заглядывает в лицо, – и снова вся в слезах. Я смотрю, у тебя идеальные отношения с мужем. Что теперь? Он выставил тебя за дверь ресторана?

В его голосе звучит ирония, но я почему-то совсем не обижаюсь. Напротив. Судя по его манере речи, со стороны это кажется полным абсурдом.

– Выходит да. Потому как дверь заперта, – киваю, ухмыляюсь и тут же хрюкаю из-за сорвавшегося голоса.

– Хм, а ты такая… необычная барышня, – подмигивает мне парень и, подойдя к двери, пытается ее открыть, но результат тот же, что и у меня. Дверь закрыта изнутри.

– И что же теперь делать? – задумчиво тянет парень.

– Может, отвезешь меня домой! – слова срываются с губ, прежде чем я обдумываю их.

И я тут же оказываюсь под прицелом его дерзкого взгляда. Он без стеснения рассматривает меня. Приценивается.

Мне становится неловко.

– Извини. Тебе, наверно, некогда, – включаю задний ход. – Может, тебя кто-то уже заждался… Я дождусь такси.

– Именно сегодня я свободен. Поэтому с удовольствием помогу красивой девушке, попавшей в трудную ситуацию, – ерничает парень, но почему-то мне совсем не обидно.