– Ты так говоришь, словно у Перрена королевская власть.

– Да уж, его власть в этом городе и предместье, пожалуй, сродни королевской. Идем, неподалеку есть славное местечко, где можно отведать наваристый суп и горячий пирог, и немного почесать языком. В полдень Коротышка явится за деньгами, а я не желаю получить тумаков за то, что собрал слишком мало.

Жаку хотелось как можно больше разузнать от нового приятеля, к тому же приглашение согреться и поесть было очень заманчиво. Мелкий дождь так и не унимался, и когда мальчики переступили порог скромного трактира на окраине, вода текла с них ручьем. В это время полутемный зал с низким потолком и грязными окошками был почти пуст. Приличные люди в такой час заняты работой, а пропащие выпивохи отсыпались после ночного кутежа. Клод кивнул хозяину, полноватому рыхлому мужчине с одутловатым лицом и длинными, уныло висящими усами.

– Адель! – Крикнул он в приоткрытую дверь кухни.

На пороге появилась женщина в грязном фартуке с бледным и уставшим лицом. Она подошла к гостям и сложив руки на тощем животе, спросила:

– Что изволите?

– Доброго дня, тетушка. Подайте нам с приятелем вашего замечательного супу, и по куску пирога. И не мешало бы по стаканчику сидра, мы вымокли до нитки, так недолго и захворать.

– Благодарю, но мне, если можно, просто воды. – Смущенно попросил Жак.

– Ты что? Мало ее пролилось на тебя, пока мы были на улице? – Возмущенно воскликнул Клод.

– Я не привык пить вино.

– Хм, сколько тебе лет, малыш?

– Да мы, должно быть, одногодки, мне минуло девять.

– Ха – ха – ха, бедный деревенский младенчик! Ты принял меня за мелюзгу. Вот умора! Да мне стукнуло тринадцать еще под Рождество.

Жак удивленно уставился на приятеля. Тщедушный и низкорослый Клод никак не тянул на такого взрослого господина. Тем временем женщина невозмутимо ушла в кухню, не проявив ни малейшего интереса к разговору.

Утолив первый голод, приятели вновь разговорились. Вернее, Жак лишь иногда вставлял пару слов, видно, Клоду не часто удавалось поболтать, да еще почувствовать свое превосходство над тем, кто мал и неопытен. Чавкая и обжигаясь, он поведал все, что успел узнать сам или услышать от прислужников Каторжника.

– Когда – то город был поделен поровну между Мерло по прозвищу «Жареная морда» (из – за страшного ожога на лице) и Перреном Каторжником. Оба они гнусные разбойники, но Леон Мерло по сравнению с Каторжником – сущий ангел. Гастон Перрен захотел владеть городом в одиночку, Мерло нипочем не соглашался добровольно расстаться с заведенным порядком. Коварный Гастон начал исподволь переманивать людей Мерло. Кто – то польстился на деньги, кто – то, словно хитрая крыса, почуял более сильного. Словом, предателей нашлось достаточно, чтобы раскрыть тайное убежище Мерло и его банды. Ну и бойня началась! Пожалуй, ведьмы на своих шабашах ведут себя тише. Кровь текла рекой, говорят, в заброшенной башне, где обитал Мерло и его люди, крови было по щиколотку. Да, да, Метью Трепач уверял, что башмаки его потонули в ней до самых чулок! Хотя, Метью недаром зовут Трепачом. Жалкий воришка, все, что он умеет – стащить у торговки пару яблок или рыбешку. Хвастун и предатель, ведь он служил у Мерло, а затем преспокойно перебрался к Перрену.

– Постой, Клод! Я ведь, кажется, видел этого Мерло однажды ночью у мамаши Трюшон. Ну и натерпелся я тогда страху, стучал зубами до самого рассвета.

– Ха! Разиня ты эдакий! Леон Мерло давно имел дела с проклятой теткой Жюли! Она сплавляла ему мелюзгу для работы. Видно за вас с сестрой он щедро заплатил, а добыча досталась Каторжнику.