Жак застыл, восхищенно разглядывая статую Христа на тимпане9 главного входа и огромные, высоченные двери с резной отделкой.

– Что, парень, есть чему подивиться?

Жак, не в силах отвести взгляда от скульптурных групп на стенах церкви, только кивнул.

– А вон там, поодаль, кладбище. Не каждый смельчак решит прогуляться по нему в ночное время. Говорят, там хоронили покойников во время черной оспы. – Понизив голос, произнес Метью. – Я слыхал, что души мертвецов выходят из могил в полнолуние.

– Отчего же им мирно не лежится в своих гробах? – Прошептал побледневший мальчик.

– Кто его знает. Может, померли без покаяния, может, хотят утащить кого – то с собой за компанию. Откуда мне знать, что творится в голове у мертвяков.

Жак поспешно осенил крестом себя и Берту.

– Помилуй нас Господь и Пресвятая Дева.

– Ха, если хочешь защиты и милости, проси ее у Гастона Перрена, это будет вернее. – Ухмыльнулся Трепач. – Поверь мне, красавчик – простофиля, без его ведома ничего не случается в этом городе.

В получасе езды от кладбища скромный экипаж, наконец, остановился на узкой грязной улочке. Метью ловко спрыгнул с козел и, взяв лошадь под уздцы, медленно двинулся вперед, задевая стенами повозки о старую облезлую штукатурку домов, что словно жались друг к другу, чтобы не развалиться. Вдоль домов тянулась сточная канава, возле которой копошились бездомные собаки. К унылому виду добавлялся отвратительный запах прокисших отбросов, гнилого тряпья и стоялой воды, запах нищего квартала отверженных.

Малышка Берта сморщила нос и уголки губ ее плаксиво опустились. Неужели это и есть конец пути? Стоило тащиться весь день, чтобы прибыть в такое «славное» местечко. Но как бы там ни было, не оставаться же им в незнакомом городе на ночь без крыши над головой. Пожалуй, Метью пристроит их на ночлег.

Трепач, наконец, остановился и, оглянувшись по сторонам, свистнул. Тотчас из темного переулка возникла фигура, укутанная в плащ до самых пят. К повозке подошел огромный детина с надвинутой на глаза шляпой.

– Ну, как порыбачил, парень? Рыбу привез? – Хрипло спросил он у Метью.

– Отличный улов, Удав. Все, как велели – и рыбка доставлена, и сети целы.

– Хорошо, пойду доложу хозяину. Вытаскивай мелюзгу и идите за мной.

– А лошадь?

– Тибо Счастливчик о ней позаботится.

Жак нехотя выбрался из повозки и, прижав к себе Берту, направился за Трепачом.

– Эй, малый, давай я возьму девчонку, – шепнул Метью. – Ты всю дорогу ее с рук не спускаешь, скоро наживешь себе горб.

– Ничего, мне не тяжело. – Пробормотал Жак.

Путники свернули в проулок. Ну и темень царила в квартале бедняков! В эдакое время за городом мягко опускались сумерки, а здесь ночь словно упала с неба за одну минуту. Жак видел лишь смутный силуэт вертлявого Метью, да слышал громкое чавканье башмаков в жидкой грязи. Наконец показался узкий и тусклый свет фонаря, что держал в руках какой – то человек. Он быстро окинул взглядом всю компанию и потянул за медное кольцо в стене. К удивлению Жака, ниша бесшумно подалась вглубь стены, и перед ними открылась лестница, конец которой тонул в сумраке подземелья.

– Эй, парень, тебе все же придется отдать твою драгоценную ношу. – Хмыкнул Метью, – ты не знаешь дороги и впотьмах запросто свернешь шею и, чего доброго, угробишь девчонку.

Мальчику пришлось согласиться – хорош он будет, полетев кувырком и ударив сестренку о каменные ступени. Трепач ловко подхватил Берту, малышка, утомленная долгой дорогой, даже не проснулась. Преодолев крутой спуск, компания двинулась по длинной галерее, похожей на подземелье. Потолок так низко нависал над путниками, что здоровяку Удаву приходилось то и дело наклонять голову. От кирпичной кладки стен веяло сыростью и гнилью. Казалось, что на улице куда теплее, чем здесь. Если уж говорить чистую правду, то Жаку давно уже стало не по себе, еще когда Трепач завез их в унылый и нищий квартал. Ну и лжец этот парень! Расписывал хорошую жизнь, а привел в эдакое жалкое место. Видно, Жак свалял дурака, согласившись отправиться с ним в город. Теперь по его вине сестренка попала в переделку. Но детское любопытство и мальчишеская бравада заставляли его идти дальше, даже не пытаясь задать деру.