– Это дело сделанное. С прошлой недели ты не являешься моей женой.

Я было открыла рот, чтобы сказать, что этого не может быть: как же так – без моего ведома и согласия, к тому же так быстро. Но тут же осеклась, вспомнив, что для Жданова нет ничего невозможного. То, чем я гордилась в своем муже, так жестоко обернулось против меня же самой. Не в силах достойно переварить услышанную новость я спешно покинула кабинет с одной лишь мыслью – не разрыдаться на глазах у Влада. Тогда я еще наивно надеялась, что мои рыдания не станут неотъемлемой частью наших бесед.

Так я бродила по городу, приводя нервы в порядок, теряя при этом счет времени, не чувствуя ни тепла, ни холода, ни дождя, ни ветра. Лишь когда вечером я снова прибрела к Центру и коснулась своих щек, поняла, что они сильно обветрились от слез.

Мне, в общем-то, на данный момент было все равно, в каком виде предстать перед Ждановым. Не терпелось выяснить, о какой же новой семье он упомянул. Как-никак это напрямую касается моих детей.

– Елена – детский психолог в центре, – снизошел до пояснений Влад, наверное, немного сбитый с толку моим потрепанным видом, – Именно поэтому тебе не стоит волноваться за детей. Я попросил ее сопровождать нас в недавней поездке. Меня все же волновало моральное состояние детей, и я попросил специалиста понаблюдать за ними, поддержать.

– Так, – внимала я, – А заодно она поддержала и тебя? Правильно ли я понимаю?

– Вот! – воскликнул вдруг Влад, – Она твоя полная противоположность. В ней нет ни капли того цинизма, которым ты буквально пропитана. В тяжелейший момент жизни ты будешь продолжать язвить и иронизировать. А у меня появился шанс познать другую сторону женской натуры – любящую, понимающую, жертвенную. И я, представь себе, не захотел его упустить.

– Влад, это жестоко. Несправедливо и жестоко. Так мало времени прошло. Не заходи слишком далеко, прошу тебя?

– А то что? Ты боишься, что не примешь меня после другой? Не волнуйся. У тебя не будет такой возможности. А даже если вообразить, что будет. Разве тебя это остановит? Ты знаешь, одно не укладывалось в моей голове – как ты со своей гордостью простила его связь с Жанной. Честно сказать, для меня это было гарантией того, что ты никогда не возьмешься за старое. Значит, такая сильная была любовь. А теперь мне интересно, что ты готова стерпеть ради любви ко мне. Ведь ты говоришь, что любишь меня.

– Я еще могла мириться с твоим презрением. Но ты уже начинаешь просто издеваться, – процедила я.

– Рита, я тебя здесь не держу. Катись куда подальше и избавь себя от издевательств.

Такой итог разговоров повторялся раз за разом. Я выбегала из Центра вся в слезах, садилась за руль и бесцельно колесила по городу, захлебываясь собственными рыданиями.

Потом в течение нескольких дней приводила нервы в порядок и, обещая себе сохранять железное спокойствие, снова отправлялась в Центр. Благо сюда меня еще пускали. Что было довольно странно. Ведь Владу не составляло никакого труда распорядиться, чтобы вход в здание был закрыт для меня. Но, по-видимому, он нарочно не делал этого. Можно только догадываться, какое удовольствие ему приносили мои унижения.

ГЛАВА 3

Однако в этот день Жданов смотрел на меня как-то устало, и просил оставить его наконец в покое. Он даже не грубил, а наоборот, каким-то успокаивающе-назидательным тоном просил меня смириться и не портить себе нервы. От такой беседы мне становилось еще хуже, чем когда он кричал и унижал меня.

Но этот визит запомнился мне навсегда совсем по другой причине. То, что я увидела тогда, потрясло меня как ничто и никогда в жизни. И если сначала я пыталась найти рациональное объяснение увиденному, то после пояснений Влада мне стало действительно не по себе. Наверное, в тот самый момент во мне и поселилась та темная необъяснимая тревога, которая долгие месяцы после этого случая только росла и крепла.