Таким образом, двойственность подходов, предполагавшая право самоопределения для народов третьего мира и нерушимость границ и территориальную целостность в отношениях между первым и вторым миром, была имманентно присуща Ялтинско-Потсдамской системе и возникшему на ее основе биполярному миропорядку.

Распад Югославии, воспринимавшийся на Западе и в Советском Союзе, а затем и в России, именно в этой системе координат, поставил мировое сообщество перед совершенно новыми задачами и оказал огромное влияние на мировую политику последующих десятилетий.

Югославия занимала особое место в Ялтинско-Потсдамской системе международных отношений. Страна не входила ни в Совет экономической взаимопомощи, ни в Варшавский договор, проводила независимую от СССР внутреннюю и внешнюю политику и потому рассматривалась Соединенными Штатами как противовес влиянию Советского Союза. В то же время, несмотря на тесные экономические связи с Западом, СФРЮ не отказывалась от социалистического строя и монопольной власти коммунистической партии. В СССР в рамках господствовавших тогда идеологических воззрений СФРЮ наряду с КНР, КНДР и Албанией считали частью мировой социалистической системы, но не включали в состав мирового социалистического содружества, куда входили только находившиеся в орбите советского влияния страны СЭВ, Варшавского договора, а также Куба и Вьетнам. Югославия являлась одной из стран-основательниц Движения неприсоединения, объединявшего в основном развивающиеся и освободившиеся от колониальной зависимости страны, которое также являлось полем борьбы между сверхдержавами за мировое доминирование.

Однако, несмотря на все эти особенности, процесс ее распада отразил противоречия и проблемы новой эпохи. Югославия как европейское государство являлась членом Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), с деятельностью которого непосредственно связано принятие Заключительного акта.

Поэтому ей должно было быть гарантировано сохранение территориальной целостности.

Но в то же время в 1991–1992 гг. страна быстро фрагментировалась под влиянием стремления составлявших ее республик стать независимыми государствами. Трудно было найти решение возникшей проблемы в рамках сложившихся правил и норм. Это признавали в правительственных кругах ведущих стран мира, в том числе и Советского Союза. В декабре 1990 г. Г.Х. Шахназаров, один из ближайших соратников президента СССР М.С. Горбачева, в специальной записке «К вопросу о Югославии» на имя руководителя Советского Союза писал: «В откликах и комментариях [имеется в виду обсуждение югославской темы в СБСЕ. – Прим. А. Р.] просматривается общий вывод: в Югославии проявилось одно из глубоких противоречий современной эпохи – между государственным суверенитетом и правом народов на самоопределение. Оба принципа нашли всеобщее признание и закреплены в международном праве… Перед нами сейчас традиционная для международных отношений политическая задача: как совместить два справедливых интереса, не допустив при этом ущерба окружающим. Задача высшей политической сложности, и если ее не удастся решить, последствия могут быть катастрофическими»[23]. Определенную растерянность в отношении того, как относиться к начавшемуся распаду Югославии, испытывали и США, которые сначала поддерживали сохранение территориальной целостности СФРЮ и лишь в апреле 1992 г. признали независимость новых государств – Словении, Боснии и Герцеговины и Хорватии.

Совместить «справедливые» интересы не удалось. Мировое сообщество пошло по пути признания новой реальности, зафиксировавшей распад СФРЮ в 1991–1992 гг. и создание на месте бывших социалистических республик, входивших в нее, нескольких независимых национальных государств, а также новой федерации в составе Сербии и Черногории (Союзной Республики Югославии), которая в 2003 г. трансформировалась в конфедеративное государство Государственный союз Сербии и Черногории, которое, в свою очередь, в 2006 г. прекратило свое существование, распавшись на два суверенных независимых государства. Такая позиция в целом соответствовала содержащемуся в международном праве принципу