– Мне доложили, что 21 числа тебя не было на коллегии! – не мешкая, врезал Тигунов. – В итоге Гаврила отдувался в одиночку и, как говорят, имел весьма бледный вид.

– Так я же в Питере был! С инспекционной комиссией ФИФА! – взялся оправдываться Шмаков. – Согласно графику мероприятий заявочного комитета мирового первенства.

– Да хрена ли там инспектировать? Бюджеты знай себе пилятся, но ни фига знай себе не строится. Они хоть чашу-то возвели? Или всё котлован роют?

– Возвели. Частично.

– Вот-вот. В 2006-м начали и до сих пор «частично». Стройка, бля, века! Да за это время и за эти деньги можно было БАМ построить!.. Ладно, давай докладай по текучке.

– Вот, Пал Андреич, – Шмаков вытянул из файлового кармашка распечатку и предъявил к начальственному обозрению, – здесь предлагаемый состав делегации на поездку в Брюссель. С Кружилиным и Понизовским согласовано.

«Пал Андреич» – крупный, породистый, спортивного (должность обязывает) телосложения, все еще интересный для своих пятидесяти пяти лет мужчина, с некоторой брезгливостью сграбастал листок, положил перед собой и подслеповато зашарил по гигантских размеров столу в поисках очков.

Уточнив по ходу дела:

– Это к презентации студенческой универсиады в Казани?

– Так точно.

– С Понизовским, говоришь, согласовал?

– Так точно.

– И чего? Хочешь сказать, он никого из своих не добавил?

– От Понизовского – позиции седьмая, девятая и двенадцатая.

Тигунов заскользил глазами по списку:

– Так… «Седьмая»… «Клейн»… Ну это понятно… «Девятая»… Хм, ну допустим… А «двенадцатая»?.. «Калашова Анна Валерьевна». Не понял? Это что за Анка-пулеметчица?

Юрий Платонович смущенно потупил взор, потому ситуация возникла крайне деликатная: с одной стороны – сдавать с потрохами новую пассию Понизовского вроде как не комильфо. Но с другой – ежели умолчать теперь, а впоследствии шеф узнает, откуда на самом деле выросли эти девичьи ноги («Ох и ноги, братцы! Кабы вы знали, какие там ноги!»), мало не покажется в первую очередь ему, Шмакову. И только потом – страстному любителю юниорок Понизовскому.

Засим Юрий Платонович подсобрался и волево исторг из себя нежелаемое, но неизбежное:

– Калашова Анна Валерьевна. Бронзовый призер прошлогоднего чемпионата России по художественной гимнастике. Очень… хм… перспективная девочка… Подает, так сказать, надежды. В большом спорте.

– Чего ты мне тут «му-му» жуешь?! «Перспективная»! Я тебя русским языком спрашиваю: ОТКУДА она взялась?!

– Вот честное слово! Я не в курсе! Правда, ходят по министерству разговоры…

– Вот! Уже теплее! Какие разговоры?

– Павел Андреевич! Мне не хотелось бы…

– Твою мать! Мне насрать, чего тебе хотелось, а чего нет! – рявкнул Тигунов. – НУ?! КАКИЕ РАЗГОВОРЫ ХОДЯТ?

– Что эта Анна Валерьевна – она… э-э-э-э… знакомая Владислава Константиновича. Новая знакомая, – сдал пароли и явки Шмаков.

«А куда деваться-то?»

– Понятно! В большом спорте надежды пока подаёт, но Владиславу Константиновичу уже вовсю даёт!

Начдеп расхохотался было, но тут же посуровел, ощутив болезненный укол ревности. Так как и сам был неравнодушен к представительницам данного вида спорта.

Ох уж эта ревность! По сути, то была единственная эмоциональная заноза в задубелой, закаленной подковерными, кабинетными и прочая сражениями толстенной тигуновской коже. Своего рода «ахиллесова пята», в которую уже неоднократно клевала жареная птица. Причем в самый последний раз – более чем болезненно…

– А персонально меня в известность поставить этому чемпиону по чемпионкам, значится, уже западло?!

В ответ на риторический вопрос Шмаков неопределенно передернул плечами. Дескать, не моего это ума дело.