– Мам, – говорит он какое-то время спустя. Его руки отпускают меня, он отходит. Я тут же начинаю скучать по его теплу, но заставляю себя успокоиться и сесть обратно в кресло. – Мам, мне нужно сказать тебе кое-что важное. О Фионе. – Теперь он стоит. Его лицо снова в тени, и взгляд такой же напряженный, как и когда он только вошел. Мне знаком этот взгляд.

– А что с ней? – спрашиваю я самым недобродушным из тонов.

– Мам, я знаю, ты не хочешь об этом слышать, но она опять сбежала. Ты знаешь, как это бывает.

Знаю, но не отвечаю. Мне никогда не нравились подобные беседы.

– На этот раз все плохо. На самом деле она не будет говорить со мной. Обычно ты ее успокаивала. Иногда папа. Но слушала она тебя. Как думаешь, ты сможешь с ней поговорить? – Замолкает. – Ты понимаешь, что я говорю?

– Где ты был, ублюдок? – спрашиваю я.

– Что?

– После всех этих лет ты приходишь сюда и заявляешь такое?

– Тсс, мам. Все хорошо. Я рядом. Я никогда не уходил.

– Что ты имеешь в виду? Я была одна. Совсем одна в этом доме. Ужинала одна, ложилась спать одна. Как же мне было одиноко.

– Это неправда, мам. До последнего года папа был рядом. Да и Магдалена.

– Кто?

– Магдалена. Твоя подруга. Женщина, что живет с тобой.

– А, эта. Она мне не подруга. Ей платят. Я ей плачу.

– Это не означает, что она тебе не друг.

– Именно это и означает. – Вдруг я свирепею. Я в бешенстве. – Ты ублюдок! Ты бросил меня!

Мужчина медленно встает.

– Магдалена! – зовет он.

– Ты слышишь меня? Ублюдок!

– Слышал, мама. – Он осматривается, ища что-то. – Мое пальто. Ты его не видела?

Женщина вбегает в комнату. Блондинка. В теле.

– Вам лучше уйти. Быстрее. Вот ваше пальто. Да. Спасибо, что зашли.

– Что ж, я не буду притворяться, что это было забавно, – говорит мужчина и уходит.

– Убирайся!

Блондинка поднимает руку. Она медленно идет ко мне.

– Нет, Дженнифер. Положи на место. Положи, пожалуйста. Ну разве тебе на самом деле нужно было это делать?

Что-то случилось. Какая-то катастрофа. Телефон лежит в прихожей в куче осколков. Холодный ветер обдувает меня, занавески развеваются. Снаружи хлопает дверца автомобиля, двигатель ревет. Я чувствую себя живой, отмщенной и готовой на все. Столько всего еще нужно сделать. О да, гораздо больше.

Из блокнота:

Хороший день. Отличный день, мысли мои почти совсем ясные. Я проверила себя по тесту Mini-cog. Не уверена в годе, месяце и дне, но все отлично со временем года. Не уверена в своем возрасте, но женщину в зеркале я узнаю. В волосах еще есть рыжина, темно-карие глаза не померкли, морщины вокруг глаз и на лбу указывают если не на то, что я много смеюсь, то на то, что чувство юмора у меня точно есть.

Я знаю свое имя: Дженнифер Уайт. Знаю адрес: Шеффилд, 2153. Весна наступила. Запах тепла, влажной земли, обещания обновления, все пробуждается от спячки. Я открыла окно и помахала соседу на другой стороне улицы, он уже выбивает матрасы, готовясь к ангельскому пению, ярко-алым цветам и сонмам синих бабочек, за которыми не видно кустов.

Вошла на кухню и вспомнила, как готовить крепкий черный кофе, мой любимый: засыпать зерна в кофемолку, вдохнуть насыщенный аромат, пока ножи разрубают твердую скорлупу, отсчитать ложки пахучей темно-коричневой пыли и засыпать их в кофейник, налить туда холодную воду.

А потом заглядывает Фиона. Моя девочка радует меня. Короткая мальчишеская стрижка, а плечо обвито красно-синей гремучей змеей. Обычно она прячет татуировку, и лишь немногие в ее нынешней жизни знают о бурных деньках ее юности.

Она пришла забрать мои финансовые выписки, что-то там подсчитать, я в этом не разбираюсь. Не важно. У меня есть свой финансовый гений. Моя золотая антилопа. Закончила школу в шестнадцать, колледж – в двадцать и сейчас, в двадцать четыре, – самая молодая женщина-профессор в Школе бизнеса университета Чикаго. Ее специальность – международные валютные отношения; ей привычны звонки из Вашингтона, Лондона и Франкфурта.