– Садись давай, нытик.

Нытик? Переживать о собственной жизни – это свойственно каждому нормальному человеку. С какой стати это превратилось в нытьё.

Вздыхаю, беззвучно хныча. И оказываюсь в чужой тачке. Тянусь к ремню безопасности, но натыкаюсь на пустоту.

– Забыл, что ремни сломались. Но ты не бойся, я аккуратно вожу.

Машина резво трогается с места. Я цепляюсь пальцами за потолочную ручку. Резко сделав вдох, закашливаюсь. Крутой разворот. Руки Майка скользят по рулю, а лицо расслабленно, будто он на массаже, а не на самом настоящем форсаже.

Майк останавливается перед белой линией, ровняется с другими машинами. Кайн пялится на меня справа. Его окно открыто, моё закрыто. Скажет что, не услышу.

Моторы как необузданные бродячие самцы. Двигатели ревут, обороты повышаются. Я держусь двумя руками за всё, что попадается: ручка, сиденье, бардачок. Ничего не удержит, если мы перевернёмся.

Тачка срывается вперёд, и я вжимаюсь в кресло. Деревья сливаются в одно пятно. От кочек под колёсами, ям и неровностей подбрасывает вверх.

Сдерживая вопль, я зажимаю язык зубами. Но, испугавшись, что могу откусить кончик, отпускаю.

Но есть в этом что-то приятное. Это лучше, чем показательное выступление перед серьёзными людьми. Это лучше, чем полёт над клавишами. Это адреналин, это драйв, они вбрасываются в мою кровь, льются по венам, разъединяют мозг с сердцем.

А сердцебиение соревнуется со скоростью тачки. На спидометре сто восемьдесят, и это не предел.

– Открой окно, – кричит Майк.

Выворачивает руль, избегая столкновения с «Subaru» – она вырывается вперёд. Кайн пытается обогнать нас на «Honda Civic», но Майк виляет из стороны в сторону.

Открыть окно, я самоубийца, что ли?

Укачивает, тошнота поднимается из желудка, и всё стремительнее подбирается к глотке.

Отчего-то так хочется смеяться.

Майк пытается дотянуться до выключателя стеклоподъемника. Он контролирует руль одной рукой, и этим он даёт Кайну преимущество.

А «Subaru» скрылся далеко впереди.

– Ты потеряешь управление! – горланю я, стараясь выпихнуть Майка обратно на сиденье.

Окно опускается до конца. Кайн пролетает мимо, протяжно сигналя.

– Вот блин, проигрываем. Подножмём?

– Что? Нет!

Уже двести километров в час. Ветер бьёт в лицо, растрёпывает волосы и запутывает пряди. Смех высвобождается из оков скучной, привычной жизни.

Майк смеётся на пару со мной, давя ногой на педаль газа.

Высовываю голову в окно, прикрываю глаза, спасая их от ветра. Коже холодно, слишком высокая скорость.

Сажусь обратно улыбаясь.

Фары освещают дорогу, колёса крутятся с такой скоростью, что кажется, вот-вот отвалятся. Майк одной рукой вращает руль, а другой прикуривает сигарету.

Вот этих эмоций от жизни мне не хватает!

От улыбки сводит щёки, от куража теряется гравитация. На ручке останутся вмятины от мощной хватки моих пальцев.

Майк ровняется с Кайном. Пытается вытеснить его с дороги, направляя «BWW» к «Honda Civic»

Кайн поддаёт газу, и движется бампером к нашему капоту. Майк резко тормозит, отчего я улетаю вперёд, и опять жмёт на газ, проносясь со свистом мимо Кайна.

Обманул!

Смеюсь ещё громче. До коликов в животе.

Тошнота перестаёт мучить.

Я освобождён от того, что меня обременяло!

– Круто, а?

Сигаретный дым быстро выветривается из салона, а морозная свежесть, исходящая от Майка, смешиваясь с запахом перегара, превращается в запах знойного дня.

– Охренеть как!

– Ты даже заругался, – он улыбается вместе со мной, как и смеётся, как и кайфует. Наши эмоции с Майком впервые идентичны, и мы мало чем отличаемся.

Я понял их всех. Всё стало ясным и чётким. Они делают это, чтобы жить, а не существовать. Они свободнее перелётных птиц.