Завожу машину без подсказок.

– Не пьющего хочется напоить. Не смеющегося – рассмешить.

– Не могу понять их чувств.

– Меня цитируешь?

– Ага.

– Ты жесть странный, – Майк покачивает головой улыбаясь.

– Поехали?

– Если не будешь слушаться, я буду бить тебя щелбаны. Если опять захочешь угробить – побью!

– Я буду правильным мальчиком.

– Ты уже правильный. Но я уже сомневаюсь, точно ли это.

Я учился без помощи Майка переключать передачи и ни разу не превысил скорость. Обучение идёт неплохо, но трогаться без рывка не удавалось. Кроме того, я пока не чувствую габариты тачки.

Ну хоть Майк ушёл умиротворённым и машину в ярости не бил.

Я открываю дверь в квартиру, и вижу, что везде включён свет, а около моих тапок чужая обувь.

Сейчас будет скандал. Я вернулся к одиннадцати вечера, ещё и без костюма.

Прежде чем вернуться домой, я достал новый телефон из коробки, вставил сим-карту и спрятал смартфон за пояс джинсов.

Из моей комнаты вальяжно выходит женщина. У неё уставшие глаза, румяные щёки, и обветренные губы. Густая коса перекинута через плечо. Я где-то видел её, но это неважно, вопрос в другом – что она делала в моей комнате? Уверен, что в этом замешены родители.

Под наблюдением этой женщины я переобуваю кроссовки на тапки.

Я не здороваюсь и пробую не замечать её.

Выключаю свет в коридоре, оставляя нас с женщиной в темноте. В горле сушит, хочу пить, поэтому иду на кухню.

Мать уткнулась в экран телевизора, орущего на всю квартиру. Понятное дело, что она не сразу заметила мой приход.

– Иди с Зоей поговори. Она психолог.

Мои руки замирают на полпути к кувшину с водой.

– Психолог?

Мама не смотрит на меня, она поглощена сериалом.

– Мне звонил твой друг, с которым ты должен был гулять. А потом какой-то хам кричал в трубку мерзости. Поговори, Артурчик, с Зоей. Она хороший специалист и поможет тебе вернуться на правильный путь.

Эта Зоя стоит на пороге кухни, слушает, следит, анализирует.

– А какая она, правильная дорога, по-твоему?

Мать переводит взгляд на меня.

– Зоя тебе и сообщит, когда ты ей всё расскажешь.

У мамы пустой взгляд.

Зоя на пороге кухни, как охрана.

Секта поганая.

– Что же мне рассказать…

Потирая подбородок, я на деле ни о чём не думаю. Отключаюсь. Ненароком слышу сквозь голоса из телевизора свой смех, сплетённый со смехом Майка.

– Пройдём в комнату. Первые выводы я сделала, теперь хочу узнать тебя получше.

– Как человек, далёкий от психологии, я удивлён.

Женщина склоняет голову, внимательно слушая меня.

– В чём же твоё удивление, Артур?

– Как взрослая женщина, позиционирующая себя как помощница людей, может без стыда входить в чужие комнаты и рассматривать чужие вещи без разрешения владельца?

Мама трёт под левой грудью ладонью. Пошла манипуляция здоровьем.

– Я же предупреждала, он начал невыносимо много болтать. Он спорит! И вернулся в какой-то ужасной одежде, а уходил в костюме!

– Я позволила себе такое, чтобы вскоре помочь с решением твоих проблем, – безапелляционно отвечает Зоя.

Я хочу засмеяться над этой дурью, фигнёй полной, но никак не получается. Я не могу контролировать эмоцию радости – она сама проявляется, да так редко, что собственная улыбка поражает. Для других, как оказалось, это вообще что-то сверхъестественное.

– Ну хорошо, пойдёмте поговорим.

Мы входим в комнату, где аромат чужих духов вытеснил мой запах. Проверяю взглядом вещи – трогала ли Зоя чего, отодвигала ли.

Но без толку это. В своих вечных рассуждениях о жалкой жизни я не обращаю внимание на что-то обычное: как, например, где лежал мой блокнот, в котором я ничего не писал. Или где я оставил нотную тетрадь.