Наверное, именно этих ласковых слов мне не хватало и плотину прорвало. Слезы ручьем полились  из глаз. Да я просто разрыдалась взахлеб.

- Мама, мамочка, что же я наделала? Двух человек, не безразличных мне, а одного особо любимого, лишила радости общения. Я поступила, как эгоистка. Я думала только о своей обиде, о недоверии Мэта, а о ребенке в тот момент вообще не думала. Что мне делать со всем этим, я не представляю? Помоги мне, мамочка, ты у меня самая лучшая в мире мама. Ни у кого такой мамы нет. Ты всегда мне помогала, защищала, была на моей стороне, даже когда отец соизволял гневаться.

- Конечно помогу, девочка, конечно. Только, ты не обижайся, Олюшка, но ведь ты не рассказала всей правды. Твоя мама не совсем глупая, понять тебя и принять все, тобой рассказанное, я сумела, но также понимала, что ты многое скрываешь в себе и, по какой-то причине, не рассказываешь. И я догадываюсь по какой причине. Моя дочка слишком самолюбивая и не хочет, чтобы кто-то сомневался в ее поступках. Я права? Скорее всего там не только молодой человек был виноват?

Я усиленно закивала головой, говорить не могла, меня все еще потряхивало и я все еще плакала, но уже молча.

- Вот когда успокоишься и сможешь наконец-то облегчить свою душу, рассказав все, что на самом деле произошло в той поганой Америке, тогда и будем думать что делать. - Она помолчала, задумчиво вглядываясь в мое лицо, а потом продолжила. - А сейчас ложись, полежи. Может, вздремнешь немного. За Тома не беспокойся. Мы сейчас с ним погуляем в саду, поиграем, а потом уложим спать.

Разувшись, я легла прямо на покрывало и, свернувшись в клубочек, незаметно для себя, провалилась в сон. И снился мне берег океана и улыбающийся Мэт. Его волосы развевались по ветру, сам он стоял, раскинув руки, и счастливыми глазами смотрел на меня.

Много лет назад, еще до рождения Тома...

После школы я поступила в местный университет, факультет иностранных языков. Английский и итальянский я уже знала на «отлично». Английский в школе прекрасно усвоила. На курсы итальянского языка при университете я начала ходить еще с 9-го класса. Прозанимавшись 2 года я получила корочки. Так что здесь я выбрала английский (чтоб официально), испанский и немецкий. Думаю, что потяну. Способность к языкам обнаружилась еще в детстве.

Папа правда огорчился, но не надолго. Мама его урезонила. Он хотел, чтобы я пошла учиться на финансово-экономический или юридический факультет. То есть мечтал, чтобы я стала им с дядей Максом помощницей, как и Ксан, и готов был поспособствовать поступлению материально. То есть банально дать взятку, оформив ее как финансовую помощь учебному заведению.

Но не срослось. Я оказалась такая же упрямая, как он сам. Да я так-то была полной его копией. Только ростом подкачала. Но ведь я не мальчик, чтоб каланчей расти. Так мама сказал отцу. У меня были такие же как у него черные волосы, синие глаза, небольшой прямой нос и один в один, как у папы, чувственно очерченные губы. Кстати, мой двоюродный брат, Сашка-Ксан был также похож на меня и моего отца, а от своего отца ему достался гренадерский рост.

Вот дядя Максим, когда изрядно выпивал, правда крайне редко, всегда начинал с подозрением глядеть на братца и на свою жену. Глядел и что-то бормотал под нос. Можно было урывками услышать, что вот Санек уродился вроде как ни в мать, ни в отца, ни в проезжего молодца, а почему-то в Виктора Сергеевича.

Ага, моего отца зовут Виктор Сергеевич Македонский. И я соответственно Ольга Викторовна Македонская. Папка рассказывал, что в школе у него было прозвище "Македонец". А у дяди Максима - "Мак" или "Макс".