Симпатичная официантка со смешными веснушками на лице подошла к ним поинтересоваться, нужна ли помощь. Помощь была нужна, но иностранец был не в силах сформулировать вопрос.

– Хотите, чтобы я выбрал за вас? – с участием в голосе поинтересовался хозяин гостиницы и не глядя наполнил рюмки, ювелирно вырезав их по краям.

– Я запутался. Вы меня запутали. Хочу.

– Бросайте курицу в окно, – неожиданно приказал хозяин гостиницы, зверски поблескивая краешком носа.

– Я не могу. Меня учили, что так нельзя.

– Вы себя не знаете. Как только бросите, станет легче.

Со стороны казалось, что молодой человек сейчас расплачется.

Хозяин гостиницы поднял свою рюмку, прицелился и залпом опрокинул содержимое.

– Так всегда бывает, – сказал он авторитетно. – Как только выбор сделан, любой, неважно какой, сразу легче. Бросайте.

– Нет, – помотал Алекс чугунной головой. – У меня такое чувство, если я брошу, это будет страшной ошибкой. Я стану одним из вас.

– Мне слышится в ваших словах пренебрежение! – брови залезли на запредельную высоту, угрожая обрушиться вниз со страшным грохотом.

– Простите, я не хотел вас обидеть. Но я не могу быть как вы. Я другой.

– Вы не можете быть уверены, пока не попробовали. Бросайте курицу.

– Нет, – сказал молодой человек, не вполне попадая в нужный тон.

– Я вас заставлю.

И действительно, хозяин гостиницы перегнулся через стол и схватил нетвердого молодого человека, будто приглашая на танец.

– Что вы делаете, отпустите! Не надо меня тащить к окну! Вы меня перемазали куриным жиром, я буду вонять.

– Мы все воняем.

В обычной жизни мускулистый молодой человек без труда бы одержал верх над лишенным атлетизма соперником, но настойка из полыни оказалась энергетическим каналом, по которому силы иностранца подлым способом перетекли к оппоненту.

Одновременно подтвердился тезис о том, что алкоголь делает жизнь людей интереснее.

– Отпустите, – сдавленным шепотом попросил Алекс из полупартера.

– Отпустите курицу, а я отпущу вас.

– Она упадет в окно.

– Вы спасете бездомную собаку, может быть, – прорычал хозяин гостиницы, постепенно одерживая верх.

– О господи, я сейчас отпущу.

– Отпустите, а я вам за господа отпущу. Будем квиты. Хорошо, хорошо, разожмите пальцы. Ну вот и все. Так лучше?

Потрясенный молодой человек рухнул на стул.

«Я у себя в номере», – подумал Алекс, разглядывая белый крашеный потолок и чувствуя, что лежит на кровати. Приподняв всеми мышцами тела голову, он обнаружил, что на нем мятая вчерашняя рубашка и брюки, а кровать заправлена. Краем глаза удалось зацепить кувшин с водой на полу. Он попил прямо из кувшина, с усилием отжавшись на локте, и, конечно, облился. По жизненным показаниям очень хотелось дышать свежим воздухом.

Часть воспоминаний была потеряна, а оставшиеся хотелось забыть.

«Что же ты, даже не разделся», – он решил думать о себе во втором лице, но и так было стыдно.

Он перебрался к окну и поразился – дом напротив исчез. В воздухе висел густой туман, словно пролили молоко.

Алекс переоделся и в легкой футболке спустился на улицу, замерз в молоке и с каким-то злорадством подумал: «Так тебе и надо».

Он пошел без цели приглушенными, почти невидимыми улицами.

В призрачном свете, едва проникающем сквозь белые хлопья тумана, ему вдруг показалось, что он разглядывает стопку найденных на дальней полке черно-белых фотографий. Только на старых оборванных по краям картинках мостовая была широкой, а на дома надо было смотреть напрягая шею и задирая подбородок вверх. Из открытой двери булочной манил запах свежего хлеба. Он шел, шагая с одного большого камня на другой словно с кочки на кочку, спотыкаясь и повисая на одних руках, за которые его держали два сильных человека – отец в круглых очках и мама, молодая, яркая…