Первым по трапу спускался мужчина лет сорока пяти в полевой форме со звёздами полковника на плечах. Голубоглазый, со светлым лицом, покрытым неглубокими морщинами, он шёл неспешным для своего среднего роста шагом. Казалось, его не заботил ливень, разбушевавшийся вокруг и начавший барабанить по козырьку камуфлированной кепки, как только мужчина сошёл на асфальт. Из подъехавшего джипа выскочил офицер в дождевике и, поправив фуражку, бросился к спустившемуся человеку, наспех раскрывая зонт. Подбежав к полковнику, он вытянулся по стойке смирно и протарабанил:

– Капитан Шохрин!

– Полковник Громов, – без напускного величия ответил дважды герой Южной войны.

– Товарищ полковник, мне приказано доставить вас в штаб!

– В путь! – несмотря на суетившегося вокруг него капитана, Громов сам себе открыл заднюю дверь джипа.

Сконфуженный штабист закрыл зонтик, плюхнулся на переднее сиденье и захлопнул за собой дверь джипа. Автомобиль тронулся с места, направляясь к выезду с территории аэродрома.

В пятидесяти метрах от самолёта, у заправочной станции «Гнезда», под козырьком щита со средствами пожаротушения стояли два техника-заправщика. Молодые люди давно закинули сигареты в висевшее на стенде красное ведро, ещё в тот момент, когда к самолёту подъезжал джип. Сунув руки в карманы пропахших керосином синих комбинезонов, юноши пытались разглядеть, что же происходило у хвоста транспортника.

Прибывшее подразделение загружало грузовики, выстроившиеся в колонну у трапа. Гости отличались от местных вояк не только современными моделями облегчённых бронежилетов и прикрепленных к ним касок, но и расцветкой своего камуфляжа. Чёрные и коричневые пятна «защитной» основы перекрывались темно-зелёными, красными и серыми кляксами. Каждого бойца украшал багровый берет. У каждого на правом плече виднелся нашитый круглый шеврон с изображением зелёной женской головы из древних мифов. Вместо волос у неё свисали змеи, а по ним била молния, выполненная золотыми нитями на чёрном фоне. Но женщины были не только на наплечных символах. Женщины, одетые в камуфляж спецподразделения, с ухоженными волосами, длина которых отвечала требованиям воинского устава, производили погрузку снаряжения наравне с мужчинами. Часто среди этих дев-воительниц встречались санинструкторы с красным крестом на нарукавной повязке.

Один из техников произнёс вслух:

– Кого ещё сюда чёрт принёс?

Его напарник по дежурству на «заправке» ответил:

– Это могут быть «Раскаты».

– Да ладно тебе! Опять какие-нибудь мотострелки для пополнения «линии» прибыли. С утра самолёт с гробами улетал. Замену просто привезли.

– Да говорю тебе! Это «Раскат»! Евгеньич вчера ещё намекал, что скоро сюда «спецы по нечисти» прибудут!

– Не врёшь?

– Зуб даю! Скоро всё кончится.

– «Раскат» – это круто! Они – звери просто! Отмороженные на всю голову!

– Ничё они не отмороженные! Просто элита! Я сам туда хотел.

– Да ладно! А шо ты сюда-то на контракт пошёл?

В ответ солдат только сплюнул в сторону и продолжил с грустью смотреть на людей у самолёта.

***

Громов вошёл в кабинет и захлопнул за собой дверь. Это было просторное помещение для совещаний: старые коричневые деревянные панели скрывали облупившиеся стены, поцарапанный лакированный паркетный пол прогибался и скрипел под ногами. Громова ждало четверо. Во главе длинного деревянного стола сидел подтянутый, высокий мужчина лет сорока пяти. Его круглая голова обрамлялась двумя залысинами. Они начинались ото лба и исчезали ближе к макушке в коротких жёстких чёрных волосах. Мужчина пристально посмотрел на вошедшего человека, и, спустя пару секунд, сосредоточенное лицо сменилось приветливой улыбкой.