Помимо очевидного впаривания какой-то непонятной мути, компьютерного мастера со стажем, естественно, прежде всего насторожил сайт, который ему скинули, – полу-WordPress, полузамшелый веб нулевых. Также его заставило призадуматься и собеседование, которое было назначено в фудкорт-кофейне в торговом центре. Но, в общем и целом, Хафиддулин без особых колебаний согласился на встречу, ведь работать на эту контору Фима не собирался. Он сразу прикинул, что раз они теоретически и с горем пополам занимаются инвестициями, то авось и чуток деньжат подкинут хотя бы на первую партию товара. Никакую возможность сейчас упускать нельзя. Чем черт не шутит? Надо только грамотно им все преподнести. Но тут-то Ефим уже собаку съел, так как периодически телепался по схожим «бизнес-митингам». В моменты посещения подобного рода мероприятий Хафиддулин чувствовал себя очень важной писей. А еще, стоя в семейниках и в алкашке вечером перед зеркалом, иногда все-таки решаясь почистить зубы перед сном, вспоминая, сколько сейчас стоят услуги стоматологов, наш бизнесмен представлял, как на каком-нибудь форуме репрезентирует свою великую компанию «Bull Haf Erm» – светлую грезу, мысли о которой, пусть даже и нереализованной, оставляют у Фимы каждый раз крайне приятное послевкусие. Жаль, по бутылкам это чувство не разольешь! Поэтому в данный момент он ел и предвкушал успех. Хотя ни на одной подобной встрече ему ни разу так и не дали денег на его детище, а лишь крутили пальцем у виска. «Как вообще человек в здравом уме может до такого додуматься?» – в один голос, как будто сговорившись, повторяли они. Закомплексованные глупцы! Узколобые идиоты с заскорузлыми бошками! Да у вас мозгов на одну пункцию, если вы не видите перспективу ТАКОГО проекта! Удаль города берет! Ведь дело-то – верняк! Чистое золото из ничего!

Хафиддулин всегда старался фокусироваться только на позитиве. Его, конечно, было маловато в жизни, но Фима отлично понимал, что иначе он бы рано или поздно просто сдох в петле. Поэтому жизнелюбивый компьютерный мастер изо всех сил пытался быть оптимистом абсолютно во всем. Хотя оголтелым стать у него так и не получилось. Его настрой, несмотря на данный себе запрет на рефлексию, все же порой давал трещины по вполне понятным причинам. Поэтому, будучи фактически полнейшим аутсайдером в соответствии с собственными ожиданиями от жизни, иногда он все-таки впадал в хтонь и хандру, последствия чего, к сожалению, были разрушительны. После таких вот приступов отчаяния Фима вылетал из ритма жизни на период от пары недель до нескольких месяцев и превращался в сомнамбулу. Он без счета времени сидел дома, бухал и невольно, но зато более-менее объективно анализировал свою жизнь – то, где он оказался, и к чему, как говорится, пришел в свои-то годы. В такие моменты Хафиддулин начинал догадываться, что слишком сильно зациклился на создании своей компании, а жизнь-то уходит. Но в то же время он искренне верил в то, что именно она – ключ к решению всех его житейских трудностей: одиночества, бедности, отсутствия реализованности и признания в обществе. Будучи сильно под градусом, Ефим даже признавался себе, что по факту еле-еле двигается в этом направлении, так как давно прирос, как клещ, к конторе по починке компов. Да и ему отчасти стало просто удобно жить несбывшейся мечтой, жаловаться на жизнь и быть непризнанным гением. Он горько начинал потихоньку примиряться с действительностью, а может, еще и подсознательно боялся неудачи. Такими темпами красивая и позитивная картинка в голове сталкивалась с суровым настоящим, после чего Фима невольно принимался думать о следующем: оказывалось, что быть якобы перспективным, да и то только на словах, да еще и исключительно по своему собственному мнению, да еще и в сорок лет, да еще и для мужика, который почти всю свою сознательную жизнь сам себя накручивал, что будет крутым, успешным и рассадит всех-всех-всех злыдней, ехидно смеющихся над ним, по горшкам, – это, мягко говоря, тихий ужас, вызывающий как минимум несварение. Посредством такого анализа происходило дальнейшее и неминуемое сопряжение этих двух миров – иллюзорного и фактического. Все это выливалось в неврозы и срывы. Ведь Фима все-таки живой человек, а пятнадцать с гаком лет безуспешно бить из последних сил (как он всегда жалобно причитал в такие моменты) в одну точку и получать одни лишь насмешки и отказы – это не каждый сдюжит.