Но говорят, что стерилизацией пользовались для борьбы с политическими преступниками. Вполне возможно, и все же лучше стерилизация, чем смертная казнь, которая в таких широких масштабах применялась в нашем социалистическом отечестве. Я полагаю, что стерилизация тяжких преступников и рецидивистов не противоречит естественному праву, так как при сохранении семьи у преступника весьма вероятно (без всякой генетики), что его дети пойдут по стопам отца. Но если СССР не практиковал стерилизацию и относился к этому с величайшим отвращением, то, к сожалению, СССР занимает, по всей вероятности, первое место в мире по количеству абортов, а это нечто гораздо худшее, чем стерилизация.[26] При стерилизации нет убийства человеческого существа, а только предупреждение появления потенциальных людей, при аборте – несомненное убийство человеческого существа, по естественному праву на жизнь имевшего право на защиту со стороны государства. Мы знаем, что и в средние века, столь охаянные невежественными современниками, беременной преступнице, приговоренной к смертной казни, сохранялась жизнь, по крайней мере, до выкармливания ребенка, а большей частью беременность спасала ей жизнь. У нас же аборт абсолютно свободен, он производится ежегодно сотнями тысяч (поэтому, если начинать возраст человека, как это делают вполне логически китайцы, не с момента рождения, а с момента зачатия, детская смертность у нас окажется много выше официальной цифры, и средний возраст тоже снизится). Для молодых врачей операция аборта считается одной из трех наиболее важных, и молодой врач не вправе отказаться выполнить роль палача новорожденного человека по приговору советской мамаши.

С точки зрения естественного права не только законодатели, сотворившие такой закон, но и все исполнители должны быть отданы под суд. Мы знаем: сами немцы (сужу по кинофильму «Сумасшедший поневоле») судили медиков, подписавших заключение на стерилизацию, но это как будто было только тогда, когда стерилизация производилась по политическим мотивам. Поэтому американцы во всяком случае не могли судить министра юстиции за закон о принудительной стерилизации наследственно отягощенных, что защищается многими генетиками. У нас стерилизацию неполноценных по евгеническим соображениям (правда, прибавлялось, что требовалось «уговорить» неполноценных и получить согласие на стерилизацию, но мы знаем советский смысл слова «уговорить») защищал в брошюре «Антропогенетика на службе социалистическому обществу» известный ученый А. С. Серебровский. Ему влетело (в частности, в недурном стихотворении Демьяна Бедного), но его не только не привлекали к судебной ответственности, но даже из партии не исключили.[27]

Второе обвинение Янинга гораздо серьезнее: что он председательствовал на суде и добился обвинительного смертного приговора еврею за предполагаемую связь с молодой немкой (кстати, добровольного приезда этой немки на суд, вопреки воле ее мужа, говорившего, что немцы не должны свидетельствовать против немцев, добился полковник – главный обвинитель).

Немец мог бы бросить встречное обвинение американцу: а разве мало случаев, что расисты юга США приговаривают к смертной казни негров, обвиняемых, часто несправедливо, в изнасиловании белой женщины, причем часто добровольная связь белой женщины с негром рассматривается как изнасилование. И однако расисты юга, их присяжные заседатели не привлекаются к федеральному суду, а насколько мне известно по газетам, не было случая чтобы присяжные заседатели расистских южных штатов признали бы виновным белого, справедливо обвиненного в убийстве негра. Немцы могли сказать: «А судьи кто?».