Последние слова она произнесла шёпотом, но я хорошо их расслышала, словно они вибрировали в груди. У нас с дочерью была особая связь, хотя, видят Боги, я не обрадовалась её рождению.

Девочка уязвима, никогда не снискает внимания короля,  её рождение заставило Анкильда принять решение удалить меня с глаз. Но это не главное.

Хельгу ждёт особая судьба, но это не значит, что она будет счастливой. Я жалела дочь и предчувствовала, что она не будет рада выпавшему на её долю обету.

— Уйдите все, оставьте нас!— крикнула я дамам.

— Но, ваше величество, принцессу доверили мне, я не имею права отлучаться от неё без позволения его величества!—гранд-дама вскинула голову и загородила своим сухопарым телом выход, давая понять, что не сдвинется с места.

— Я вам приказываю, леди Меррит. В конце концов, королева всё ещё я. Знайте своё место! — Я продолжала сидеть с ребёнком на руках, но довольно резко, чтобы гранд-дама поняла: надо выбирать сторону немедленно. Остальные дамы смотрели на неё и ждали.

Если гранд-дама ошибётся, то поплатится первой.

Я отвернулась, спиной чувствовала, что леди Меррит колеблется, ища выход, способный удовлетворить всех, но его не было. Наконец, она тоже это поняла и попыталась выторговать компромисс.

— Может, ваше величество, вы позволите мне остаться, а остальные удалятся?

— Нет, — отрезала я. — Не уберётесь по-доброму, я позову стражу, и вас выведут силой.

Наконец, она сдалась, все ушли, оставив нас с дочерью одних.

— Полежите со мной, — просила дочь, и я улыбнулась.

Она с малых лет усвоила дворцовый этикет и строго придерживалась его. Для особы королевской крови недопустимо звать родителей, не упоминая их титула. Дети должны понимать, что их отец и мать не просто те, кто дали им жизнь, но и их монархи, перед которыми принято проявлять почтение.

 Даже наедине, но я всегда нарушала этот негласный закон. Равно как и мои братья и сёстры. Даже Касия не всегда следовала ему.

— Конечно, моя крошка.

Я уложила Хельгу в кровать и аккуратно, сняв туфли, устроилась рядом.

— Дайте мне руку, леди мама. Я кое-что покажу.

— Не стоит сейчас, дорогая. Ты ещё слаба.

— Нет, я здорова, мне надо вам показать это. Мне надо…

Хельга говорила на удивление хорошо для своего возраста. И это тоже подтверждало мои опасения насчёт того, кто был её отцом. Анкильд, конечно, передал ей свои черты, но магия, бурлившая в ней и сжигающая изнутри, была нездешней. Неземной.

Я обращалась к Библиотеке Старого мира и прочла о том, что если магия проснётся в ребёнке слишком рано, или её будет слишком много, то это бывает смертельно опасно для её носителя, поэтому всеми силами старалась затормозить её активацию в дочери.

Но иногда мои старания осыпались пеплом.

— Я держу тебя, только не напрягайся слишком сильно. Помнишь, о чём мы с тобой говорили? Ты не должна пускать силу на самотёк. И не показывай её никому, кроме меня. Даже братьям.

Хельга кивнула и посмотрела мне в глаза. А потом я перестала её видеть.

Всё исчезло. Меня затягивало в воронку, и всё, что можно было сделать: перестать сопротивляться и думать.

Вскоре лёгкий ветерок вынес меня в красивые покои знатной дамы. Даже когда ещё я не видела хозяйки, то с лёгкостью поняла, кому они принадлежат.

— Мой король, я счастлива, — ворковала Констанция, прижимаясь к Анкильду. Они лежали в постели. Утомлённые, довольные и счастливые.

— Помнишь, ты обещала подарить мне сына? Зачем тогда настаиваешь на том, чтобы я прерывался?

—  Ваше величество, — притворщица поднялась на локте и заглянула моему мужу в глаза.  — Я позволила  себе преступить черту, бросила вам к ногам свою честь, потому что тоже изнывала от неведомой доселе страсти. Пусть я навеки опозорена в глазах общества, но что мне до них, когда рядом вы?