Юность Петра проистекала в полнейшей барственной неге и блаженстве.
Даже учился Петруша, что называется, на дому. Лучшие преподаватели обучали его, подготавливая юного барчука к поступлению в Кембридж или Оксфорд. Ну не в российских же университетах проходить дальнейшую учебу отпрыску такого знатного семейства!
Был у него даже учитель по фехтованию и конной езде, который не хуже королевского мушкетера обучил его владению шпагой и тонкостям обращения с лошадьми из барской конюшни. А что до шпаг – много их было, самых разных, и красовались они на стенах их оружейного зала. Поэтому уверенно смотрел на свою будущую жизнь наш барчук, зная, что все у него будет хорошо и отлично.
А из увлечений у него были приключенческие романы и рыцарские саги о сражениях за сердца прекрасных дам.
Впрочем, была и у него тайна, с которой он бы не поделился ни с отцом, ни даже с добрым и кротким по нраву дядей Иннокентием.
Жила в их дворцовой пристройке гувернантка Степанида с двумя дочками, одна другой краше!
Младшей – тринадцатилетней Марусей, и старшей – пятнадцатилетней приемной дочерью красавицей Настей.
Вот и сох от неразделенной любви по Настене юный барин.
Такая красота пропадает!
Но словно не замечала Петрушиной любви юная красавица!
Как и ее младшая сестра, помогая матери по внутридворцовым работам, она всякий раз, сталкиваясь с Петром, смотрела на него как на пустое место и, не заговаривая с ним, проходила мимо.
Ох, юная гордячка!
И это она так с ним – будущим владельцем и наследником несметных богатств своего отца!
– Но ничего, ничего, – бессонными ночами плача в подушку, размышлял наш барчук – отольются ей мои слезки!
Вот такая вот жизнь у нашего юного героя – разная.
Глава 5
Павел и Настя
– …тридцать девятый, тридцать девятый, на связь! – словно очнувшись от сна, грозно протрещала радиостанция, установленная на полицейском УАЗ «Хантер», – Паша, ответь!
Молодой полицейский привычным жестом взял в руки манипулятор рации.
– Да, на приеме тридцать девятый! – коротко ответил молодой сержант. – Слушаю вас!
На какое-то мгновение в радиоэфире наступила тишина, после чего коротко покряхтев, так, по-стариковски, рация ожила голосом дежурного отдела полиции.
– Павел! – молодой сержант узнал голос лейтенанта Лысухина. – У вас на Архангельской, тридцать семь опять Бедовкин дебоширит! Там целый букет – от краж и побоев до хулиганки! Опергруппу туда я уже отправил. Сьезди туда, подстрахуй, ты, чай, всегда вооружен, а Марь Иванна со следствия из оружия только папку свою с бумагами прихватила, ни ствола у нее, ни хрена нет…
Помоги ей, сам знаешь, каково оно, со следачками работать.
– Вызов принял! – молодцевато доложил сержант. – Не беспокойся, лейтенант, помогу им, даже не сомневайся.
Рация замолчала.
Сержант посмотрел на сиденье, на котором грозно поблескивал десантный автомат Калашникова, такой же, какой у него был во время прохождения службы в ВДВ, и улыбнулся. – Не боись, лейтенант, обслужу твой вызов, все будет ладушки-оладушки!
Молодой девятнадцатилетний сержант патрульно-постовой службы Павел Светлов задумчиво потрогал кобуру своего верного пистолета Макарова. – Да, год службы в спецназе воздушно-десантных войск не прошел даром для него.
Есть что вспомнить – и оружием он владел любым, от огнестрельного до спортивной рапиры, ибо как говаривал их командир гвардии майор Сметанников: десантник должен владеть абсолютно всем, даже шпагой.
А Сметанников был мастак, одно слово – Олимпийский чемпион по фехтованию!
Светлов посмотрел в зеркало заднего вида автомобиля, которое отразило внутри салона его самого – молодого симпатичного парня с непослушными черными волосами, упрямо выбивающимися из-под служебной полицейской пилотки, карие глаза, в которых искрились юность и любовь ко всему окружающему.