Во двор въехал микроавтобус, остановился перед оцеплением. Из раскрытой дверцы на асфальт вышел спаниель. Не выпрыгнул, а вышел. Когда он поднял вверх морду, Чадов заметил, что у собаки красные кроличьи глаза. Она слабо вильнула обрубком хвоста.

– Кинолог Артюхов прибыл, – доложил появившийся следом проводник. Глаза у него были такие же налитые. – Сколько у нас времени?

– Не знаю, – сказал генерал. – С одним псом все равно не поспеете. Где другие проводники? Почему один?

– Скажите спасибо, что быстро прибыл, – пробормотал кинолог. – Работы полно. Мы уже вторые сутки на ногах, есть идиоты, которые и в четыре утра звонят.

– Что?!

– Да я не про вас, – устало отмахнулся проводник и пошел к дому через двойное оцепление. Спаниель затрусил следом, опустив к земле голову. То ли уже работает, то ли спит на ходу.

– Совсем обнаглели, – пробормотал Чадов. – На такую домину…

Прапорщиков в Москве действительно больше, чем генералов, а вот кинологов с собаками значительно меньше. И если нужного количества генералов легко добиться одним росчерком пера главнокомандующего, то количество обученных собак, да – сегодня! сейчас! немедленно!.. Даже если со всей страны начать свозить на защиту любимой столицы таких спаниелей (обычно так и делалось) – и то время нужно. Хотя не отдадут, – в провинции тоже шалить стали.

От невеселых размышлений, что ученый пес сегодня дороже заслуженного генерала, Чадова отвлекла дама гренадерской стати:

– Товарищ генерал, я, как председатель домового управления, имею право знать, что здесь происходит?! У нас, в конце концов, гражданское общество или нет?

– А это вы у Сороса спросите!

* * *

– Пошли, – приказал Сергей.

Он вышел на площадку первым. Валера распахнул дверь ванной, воткнул в розетку штепсель и взял бухту кабеля. Затем свободной рукой подхватил ручку тяжеленной сумки с инструментом. За другую ручку ему помогал Марат, они парой двинулись вслед за шефом.

Снаружи не доносилось никакого шума, а внутри дом стал мертвым. Или обреченным на смерть. От того, что все жильцы, кроме них, толкались посреди двора, премена такая, словно среди шумного выходного дня внезапно наступила ночь. Собственно, они и не жильцы, Марат снял квартиру по чужим документам только для того, чтобы провернуть это дело. Раньше они никогда ничего подобного не совершали, но предложение клиента оказалось уж слишком заманчивым. А бомба в подвале – это единственный способ добраться до квартиры номер 215.

Мужчины поднялись на площадку 12–ого этажа и остановились перед бронированной дверью.

– Ого! – невольно сказал Тищенко.

– Я же говорил, – заметил Валера, сплевывая давно потухший окурок. – Возни с такой хреновиной…

– Руда, у тебя есть не более пятнадцати минут, – сказал Сергей. – Я посмотрю за ментами.

Рудаков заранее составил свой план по вскрытию двери, поэтому действовал, не задумываясь. Он нашарил в сумке дрель с алмазным сверлом и включил ее в розетку кабеля–переноски. С визгом, вольно раскатывающимся по подъезду, сверло вгрызалось в неподатливый металл. Просверлив на уровне замка в противоположных сторонах железной дверной коробки два отверстия, Валера вставил в них приготовленные штыри.

Затем с помощью Марата извлек из сумки специальный домкрат, вроде того, каким пользуются в МЧС, чтобы развернуть сплюснутую в гармошку машину. Потом Руда поставил лапы домкрата к штырям и начал осторожно увеличивать нагрузку. Когда домкрат уперся в штыри с такой силой, что уже самостоятельно висел между ними, Валера стал действовать быстрее. Когда сил не хватило, Марат тоже повис на рычаге. Через несколько минут лихорадочных усилий рама, в которой крепилась дверь, не выдержала и стала выгибаться. Потерявший прочность металл поплыл, зазор между неприступной бронированной дверью с массивным, как на крепостных воротах замком, и выдавленной наружу рамой обнажил толстый засов замка, который все еще цеплялся за отверстие в дверной коробке.