Геннадий молча уходит на кухню, ставит на газовую плиту чай-ник и устраивается за столом. Ему кажется, что он редко видел кухню в таком образцовом порядке. На окнах настиранные и накрахмаленные шторы топорщатся, словно новые. А может они новые и есть… Посуда, в стеклянном шкафу сверкает чистотой. Портит впечатление от наведенного порядка лишь сетка с бутылками из-под шампанского, которую видно из-за приоткрытой дверцы крайней секции под раковиной. Он зачем-то пытается прочесть на этикетках названия, но надписи видны лишь частично… Откуда-то тянет холодом, вероятно не плотно прикрыто окно. Геннадий прикрывает глаза и ему кажется, что он слышит перестук колес…

– Галина! _ зовет он жену, еще не осознав задуманного.

– Ну что?! – недовольным тоном спрашивает она, появляясь в дверном проеме.

Оглянув мельком кухню Галина спохватывается, боком проходит к раковине и повернувшись к мужу лицом пытается ногой прикрыть предательскую дверцу. Ему потуги жены не интерес-ны. Он выдвигает к ней свободный табурет.

– Сядь, пожалуйста.

– Мне некогда. Я стираю, – пытается уйти от разговора

она.

– Мне надо с тобой поговорить…

– Ну что, нельзя в другое время, – слегка бледнеет она но на табурет садится.

– Помнишь, три месяца назад здесь, на этой кухне ты мне вдохновенно объясняла, что мы чужие люди и непонятно зачем живем вместе.

Галина напряженно смотрит на него и лицо ее еще больше бледнеет.

– Я все это время думал над твоими словами и понял, что ты права…

– И все?! – не выдерживает Галина и порывается подняться.

– Нет. Я люблю другую женщину.

Последняя фраза выскальзывает как-будто случайно, но долгая пауза не оставляет сомнения, что это не слуховые галлюцинации. Галина уставившись на него вдруг краснеет, поднимается, садится снова. Несколько секунд сидит молча, затем хихикает и уходит в ванную, под свисток паровоза. Геннадий провожает ее растерянным взглядом, затем поднимается, выключает газовую горелку и свисток смолкает. Еще с минуту он пытается понять, хочет ли он чаю, но так ничего и не поняв поворачивается к выходу. В Двери входит Галина. Лицо ее неестественно спокойное, волосы аккуратно уложены.

– Я рада за тебя, – слышит он.

В Москву поезд прибыл ранним утром. Здесь же на вокзале Геннадий находит справочное бюро. Женщина в окошке отставляет свой стакан с чаем, принимает заказ и советует заглянуть минут через пятнадцать. Он выходит на привокзальную площадь, еще мокрую от поливалки, несколько минут бессмысленно рассматривает немногочисленных прохожих, затем отправляется в буфет, но когда очередь к прилавку подходит не может вспомнить, что собирался заказать. Снова выходит на площадь. Солнце только что где-то скрывавшееся уже светит вовсю, но ветер холодный. Относительную тишину неожиданно прерывает накатывающий гомон и площадь от вокзала до проезжей части в несколько секунд заполняется разношерстной публикой – видимо подошло сразу несколько электричек. Геннадий смотри на часы. Пора к справочному. Дежурная молча, без комментариев подает ему информационный листок и он отходит в сторону, где сначала рассматривает театральные афиши на соседнем киоске и лишь затем разворачивает бумажку. Не сразу понимает короткую резолюцию «В Москве улицы с таким названием нет». Чего-то подобного он подсознательно и ожидал. Девчонка со своими заскоками так и должна была поступить. «Финита ля комедия!» цедит он, аккуратно вырывает из своей записной книжки листок с фальшивым адресом Ленки и вместе с квитанцией справочного швыряет в первую попавшуюся урну.

Из громкоговорителей он слышит объявление о посадке на Питер и отправляется на перрон. Пока вагоны ползут мимо, он невольно вглядывается в женские лица проводниц и понимает, что никуда не поедет. Он проходит по перрону от локомотива до последнего вагона, возвращается обратно и ловит себя на том, что продолжает искать знакомое лицо в толпах пассажиров. От джинсов, чемоданов, портфелей начинает рябить в глазах, зато он уже точно знает, что ему делать. Он помнит ее фамилию, рейс, которым они прибыли в Москву, остается найти предприятие, где она числится.