Кэмерон кивнул и натянул футболку.
– Тебе ведь не нужно напоминать, что это должно остаться нашим секретом? – Он подмигнул Кэмерону. – Это сделает тебя совершенно особенным человеком. Позднее, спустя несколько лет, ты сам увидишь…
Кэмерон кивнул, потирая плечо.
– Твоим родителям я уже отдал деньги. Я сказал им, чтобы вложили их во что-нибудь надежное. В конце концов, это же твои деньги, не так ли? Ты их честно заработал.
Кэмерон растерянно повел плечами:
– Я же не один? Есть и другие, да?
Его собеседник посерьезнел:
– Конечно. Но ты же понимаешь, я не могу назвать тебе их имена. С ними, как и с тобой, все строго секретно. – Он снова подмигнул. Затем забрал свои вещи и вышел из комнаты.
Комната на самом деле не принадлежала Кэмерону. Он делил ее со старшим братом. Тот для секретного дела не подошел. «По возрасту, – сказали родители. – Ты, в свои пятнадцать, еле-еле попал». «Тебя специально отобрали», – внушали они Кэмерону. «Это делается для твоего же блага», – уверяли они его.
Кэмерон чувствовал себя как-то чудно. Этот дядька говорил, что так будет всю неделю, а я, мол, снова приду и посмотрю, как ты там. Все, дескать, в порядке.
И все-таки. Как-то чудно он себя чувствовал.
Вторник
6
Бен изучал свой список погибших детей:
Кэмерон Макфедден (15) – падение с крыши
Дилан Кристи (10) – утонул
Айдан Хендерсон (12) – играл с отцовским ружьем
Райан Флеминг (8) – осколки стекла, потеря крови
Адам Гордон (9) – падение из окна, десятый этаж
Про Кэмерона он вчера вечером узнал, что, по некоторым слухам, мальчик покончил с собой. «Никто просто так не упадет с крыши Вохоуп-хауса», – говорили ему мужчины в пабе. Кэмерон был парень отчаянный, но с головой. Он всегда понимал, где надо остановиться. Если уж случилось, значит он сам спрыгнул. Совершенно сознательно. «Но почему же Кэмерон решил покончить с собой?» – спросил Бен. В ответ собеседники выразительно пожимали плечами. «Почему бы и нет, при такой-то жизни!» – гласил ответ. А другой сказал: «Боевой был парень, если что возьмет в голову, его не остановишь». Тут кто-то вспомнил мальчонку Адама, который спустя неделю вывалился с десятого этажа своего дома. «Уж он-то точно не покончил с собой», – предположил Бен. Но мужики только закачали головами, и пошло: «Гм, гм. Странный мальчонка был этот Адам. Про взрослого на его месте сказали бы: у человека депрессия. Он всегда был замкнутым ребенком, но что вы хотите при таких-то родителях?» – «Родителях! – вмешался кто-то. – У него только мать известна. А отец? Больно много тут всяких-разных, поди разбери, который отец. Пройдет три месяца, глядишь, у матушки опять новый хахаль завелся, которого Адаму велят называть папой». – «И кто ж знает, что эти мужики с ним творили», – вмешался другой. Дело, конечно, темное, слишком темное для вечерней беседы, такое темное, что вообще неохота об этом говорить.
– Еще пива всей компании, – потребовал Бен.
Они продолжили, и Бен, благодаря принятому маслу, слава богу, не ударил лицом в грязь.
– Возьми-ка ты вот это, – сказал Бен одному из практикантов, подбросив ему сообщение новостного агентства о таинственном исчезновении личных данных пациентов. – «Третья подобная утечка из базы данных Национальной службы здравоохранения за истекшие пять месяцев», – подсказал он молодому человеку. – С этим ты быстро управишься. Кое-что перескажешь по-своему. Может быть, попытаешься поймать кого-нибудь по телефону. Если там с тобой не пожелают разговаривать, напишешь, что ответственные лица НСЗ отказываются давать объяснения. Примерно в этом роде. А затем сходишь вместо меня на судебное заседание.