– Сколько ему лет?

– Сорок восемь.

– И он все еще автостопствует?

– Уже гораздо меньше. Наверное, здоровье не то.

– Так все-таки зачем он приходил к вам?

– Он мне сначала позвонил, просто спросил, как дела, ничего особенного, общие вопросы, о детях поинтересовался. А я не в состоянии была отвечать, он спросил, что случилось, и я ответила, что Алексей погиб.

– То есть он вам позвонил случайно сразу после того, как все это случилось, – уточнил Гуров.

– Нуда, – растерянно заморгала Маргарита Николаевна, не совсем понимая, к чему клонит полковник.

А тот просто повторил предыдущий вопрос:

– Так о чем вы говорили? Что он хотел?

– Ой, да я так и не поняла, что конкретно. Зашел, типа, посочувствовать, все сокрушался – как же я теперь буду одна, с детьми.

– Ну, дети уже довольно взрослые, – заметил Гуров.

– Да какие они взрослые?! Им еще учиться и учиться! Уму-разуму набираться!

– Ладно, вернемся к вчерашнему вечеру. Сколько пробыл в квартире ваш бывший муж и был ли он в комнате, где хранился пистолет?

– Нет! Это же кабинет Алексея! Что там Гене делать?

– А вы его где принимали?

– В гостиной. Чай ему налила.

– А чай вы ходили на кухню готовить, – тут же подхватил Гуров. – А Геннадий где в это время был?

– Да, но он… Это было всего минуту… Ну да, один он сидел… – совсем растерялась Маргарита Николаевна.

«Теоретически он мог взять пистолет, – подумал Гуров. – Но зачем это ему? Надо бы выяснить, что это за птица свободного полета, и желательно поподробнее». Он спросил у Водопьяновой адрес бывшего супруга и выяснил, что тот живет вместе с мамой в спальном районе. Но в Москве, по ее словам, он бывает не так часто, поскольку одержим жаждой путешествий. Жаловался только, что в связи с падением курса рубля подобное провождение времени становится все более напряжным. На вопрос же об источниках средств для поездок Маргарита Николаевна отмахнулась и сказала, что с его богатым опытом он умудряется вообще в поездках ничего не тратить. Что-то, по ее словам, он также зарабатывает в Интернете, но что конкретно, она не знает. И вообще, она не очень-то заинтересована в общении с ним, и инициативу для встреч всегда проявлял именно Геннадий, кстати, не так часто. А то, что его звонок так неожиданно совпал со смертью Алексея – это скорее всего совпадение…

– Мне бы побеседовать с вашими домочадцами, – сказал полковник, когда тема с пистолетом и бывшим мужем была исчерпана.

– А зачем? – пожала плечами Водопьянова. – Впрочем, если надо, то они соберутся во второй половине дня. Сейчас дети заняты – в институте и на работе.

Когда Гуров вернулся в главк, он, к своему удивлению, обнаружил запертый кабинет – не было ни Крячко, ни стажера Коли, равно как и самого генерал-лейтенанта Орлова, который, видимо, до сих пор находился в министерстве. Решив воспользоваться паузой – текущие дела были вылизаны и вычищены до блеска в преддверии комиссии, – Лев спустился в буфет перекусить, а заодно и поразмыслить о деле Водопьянова. Пока что никакой четко выстроенной версии у него не было.

Вернувшись к себе, он обнаружил, что кабинет уже обитаем – кроме Крячко там сидел мордастый краснолицый тип в наручниках.

– Что за персонаж? – кивнул Лев в его сторону.

– Лева, я тебе подозреваемого приволок, что хочешь с ним, то и делай, – радостно сообщил Крячко.

– Кто это?

– Как кто? Ковальчук Игорь Иванович, мы со стажером с ним сегодня намучились. Напасть на меня пытался.

– Серьезно, что ли? – недоверчиво спросил Гуров.

– А то нет! – демонстративно повысил голос Крячко. – И алиби на время убийства у него нет.

– Есть алиби, – буркнул Ковальчук, запал которого, впрочем, на глазах остывал – сказывалось опьянение и усталость от событий этого дня. Он сонно поклевывал носом и все норовил уронить голову на грудь.