В палату вошла медсестра, и я переключила внимание на нее.

– Снаружи доктор Майер спрашивает нужно ли сказать вашему мужу? – сообщила она.

– Передайте, что ничего пока говорить не надо. Я ни хочу его беспокоить.

Она кивнула и вышла из палаты. А пока нам с малышом дали время побыть наедине, отдыхая после усердной работы, проделанной ради этой встречи.

– Итак, кто же ты? – задумчиво произнесла я, проведя подушечкой пальца по маленькому, как пуговка, носику сына.

– Мирон? – советовалась я с малышом, который никак не отреагировал на предложенный мной вариант. – Нет. Может, Миша? Тоже – нет? А как тебе Максим?

– Максим. – тихо позвала я, и сын откликнулся, едва заметно, и наверняка непроизвольно, сжав своей тоненькой ручкой мой палец. – Так ты у нас Максим?

***

Утром нас пришел навестить доктор Майер, и я сразу обратилась к нему с просьбой.

– Вы не могли бы помочь мне? Я хочу увидеться с Женей.

– Конечно, я позову его. – он поднялся со стула, но я остановила его.

– Нет, вы не поняли. Я хочу подняться к нему.

– Я не уверен, что вам уже можно вставать.

– Может, найдется другое решение.

После согласия моего врача, в моей палате появилось кресло. Мне помогли перебраться на него, дали Максима на руки, и доктор Майер повез нас знакомится с молодым папой.

Мы остановились возле палаты Жени, он уже не спал. Передав сына Майеру, я встала с кресла и подошла к стеклянной стене. Услышав мой стук, Женя поднял глаза, и улыбнулся мне. Он не сразу заметил, что я в больничной одежде. А когда заметил, его лицо стало задумчивым. Его взгляд опустился к моему «сдувшемуся» животу, и моя улыбка стала еще шире. Он обратил лицо ко мне, в его глазах застыл немой вопрос. Тогда я вернула Максима к себе на руки, и слегка наклонилась, чтобы его стало видно. Женя поднялся с кровати и тоже подошел к стеклу. Будто что-то почувствовав, сын повернул к нему голову. Женя смотрел на него не отрываясь, прижавшись лбом к стеклу, и в его глазах блестели слезы. Желая успокоить его, я приложила ладонь к стеклу, и Женя прильнул к нему лицом. Мне так хотелось обнять его, как никогда в своей жизни. Повинуясь порыву, я снова передала сына, стоящему все это время рядом доктору, и влетела в палату мужа. Я крепко обняла его, едва не сбив с ног, и он ответил мне тем же, будто не видел меня целую вечность.

– Когда это произошло? – нетерпеливо интересовался Женя.

Я отстранилась от него, он с любопытством смотрел в мои глаза.

– Ночью. – ответила я, и поцеловала его.

Потом мы оба посмотрели за стекло, на нашего сына на руках Майера.

– Милая, как ты справилась с этим одна. – моя голова прижималась к груди Жени, и он гладил мои волосы.

– Со мной был доктор Майер.

– Это самый прекрасный ребенок.

– Я так хочу, чтобы ты взял его на руки, чтобы ты был с нами, дома.

И вдруг я начала плакать.

– Скоро все так и будет. Знай, сегодня ты подарила мне крылья.

Женя поднял мое лицо к себе, и утер пальцем мои слезы. Вслед за этим снаружи раздался сердитый детский плач.

– Похоже, кто-то ревнует.

Я улыбнулась.

– Я назвала его Максимом.

– Мне нравится. – согласился со мной Женя, и поцеловал меня в висок. – Иди, а то он поднимет на уши все отделение.

Поцеловавшись на прощание, я снова села в кресло, и мы уехали обратно.

Когда в дверь моей палаты постучали, я думала это пришел Майер, и не ожидала увидеть за дверью главврача.

– Можно?

– Доктор Крамер!? Конечно, входите.

– Как вы себя чувствуете?

Заведя руки за спину, он медленно продвигался в центр комнаты.

– Спасибо! Все хорошо.

– Чудесный малыш. – сказал доктор Крамер, заглянув в люльку, где спал Максим.