– Где ты его нашла? – поинтересовался Данил, когда я выбралась из машины.

– Возле отдела полиции на Советской. Ждал, пока его начнут искать… и найдут, – улыбнулась я, правда, сразу пришлось сморщиться от неприятных ощущений.

– Это чудо какое-то! Тропинин уже готов национальную гвардию на подмогу звать. Летает где-то по городу в поисках сына. Хотя, сейчас уже едет обратно.

– Отлично, тогда мы тоже поедем. А то еще нарвемся на благодарность… У меня, как ты понимаешь, сегодня и так тяжелый день.

– А кто посмел на тебя руку-то поднять?! – возмутился Даник.

– Можно, я тебе завтра позвоню, мне нужна твоя консультация по вопросу, стоит ли уголовное заводить или нет.

– Конечно, без проблем, – Даник развел руками и вздохнул. – Ладно, пойду вешать твой портрет. А то, наобещал в прошлый раз, не сделал, и вот…

– Бог шельму метит, – улыбнулась я.

Уже на выезде из поселка мимо нас пронеслась автоколонна каких-то больших блестящих монстров во главе со знакомым белым Гелеком.

Белая Андреевская мазда скользила по набережным и проспектам. Снег, конечно, уже обратился в дождь, и вода вперемешку с грязью заливала лобовое стекло с такой скоростью, что дворники едва успевали бегать из стороны в сторону. Андрей молчал. А я, подальше засунув угрызения совести по поводу эксплуатации Томиного семейства, понимая, что толку от моего самобичевания никакого, смотрела в окно на мой любимый город.

Город мостов. Вот проносятся мимо Кантемировский, Сампсониевский, Лиговский. Связующие нити двух берегов, тысяч судеб. Для кого-то они – досадная помеха по пути на работу, создающая пробки. Но есть те, для кого мосты-артерии, где могли столкнуться две жизни и породить свою вселенную, делая из девчонки в легком летнем платье и парня в дырявых джинсах семью. Мосты собирают друзей в баре на Заневском под предлогом футбола, а на самом деле в ожидании того, что створки в небо откроются, и можно, как в молодости, позвонить и сказать: «Прости… Мосты развели…» И хорошо, если тебе не напомнит заспанный, а может, взволнованный голос, что есть Вантовый мост.

Красота центральных проспектов сменилась темнотой и извилистостью улиц жилых кварталов. Гаражи и мокрые тротуары, маленькие мостики, перекрестки с мигающим желтым, черные брызги из-под колес, припозднившиеся собачники.

Подумалось вдруг, что я уже и забыла, как водить машину. Мы с Димой любили кататься по ночному городу, когда купили первое авто. Зимой и летом. Мойка, Нева, Фонтанка, залив. Всеволожск, Зеленогорск, Стрельна, Тихвин, Шлиссельбург.

Он обычно сидел рядом на пассажирском сидении. Удивительно начитанный (физика, астрономия, политика, история) он рассказывал множество интересных вещей, а я слушала, запоминала, поражалась, заполняла вакуум: вроде много читаю, но все по работе, а целый мир проходит мимо.

Тепло и память уничтожили защиту, которую я так остервенело возводила вокруг себя, и все горести и страхи накинулись голодными крысами. До крика захотелось, чтобы меня обняли, сказали, что все будет хорошо.

– Томуля ждет, – задумчиво проговорил Андрей.

Вздрогнув и чуть наклонившись, я увидела, что окна их квартиры на кухне залиты уютным желтым светом.

– Я пойду домой, мне бы хоть переодеться, – я начала рыться в сумке в поисках ключей.

– Придешь к нам?

– Нет, и так вас умотала, спать ложитесь. Спасибо, Андрюш, огромное. Настеньку с утра заберу, – я заплакала, в темноте слез не было видно, а беззвучно уже научилась.

Он остановился у парадной, и я выбралась из машины под дождь. Белая мазда с грязными боками, помигав поворотниками, исчезла в соседнем дворе. А я медленно прошла те несчастные пять – шесть метров до двери подъезда. Металл лифта манил, хотелось привалиться, как пьяной, и забыться.