– Привет, Валько, – тихий, с легкой хрипотцой голос прозвучал над ухом как набат в средневековой Москве.

Санька невольно дернулся и оглянулся. Рядом стоял Кирька. Да, можно было особо не волноваться, время не внесло особых изменений в его внешность. Разве что стал еще выше ростом. Или это я клонюсь к земле? Санька протянул сокурснику руку.

– Привет, Зане…

– Мне двойной эспрессо и штрудель с вишней, – бросил Кирька, едва коснувшись пальцами Санькиной руки, и летящей походкой рванул к свободному углу.

Санька опешил. Вот это скорость… Ну, Заневский, ты что, еще не бросил свой транскод, раз и в реальной жизни носишься как угорелый? Впрочем, аналитик в Саньке быстро заткнулся под каблуком циника, который уже мысленно прикинул счет за двоих. Да, Валько, вот тебе и свидание по полной программе. Какого ты тогда без цветов приперся? Еще б и колечко сразу, черт побери.

– Молодой человек, что вы будете брать? – голос за противоположным краем витрины заставил Саньку очнуться.

– Это вы мне? – тупо переспросил он.

Вышколенная девочка в фирменном коричневом переднике позволила себе подкатить глаза к потолку. А что, собственно, такого? Я на «молодого человека» уже эн-лет не откликаюсь. Как в старом фильме: «Who is молодой? I am не молодой. I am старый! Вот, видишь, седина прет, и душа надорвана!»

– Двойной эспрессо, штрудель с вишней… – Санька замялся, все, что он хотел взять себе, вылетело из головы, – э-э-э… торт… «Театральный» и… кофе по-ирландски.

– Кофе по-ирландски у нас без алкоголя, – сообщила девушка, слегка встревожившись. – С сладким сиропом…

Санька махнул рукой. Похоже, что у меня крупными буквами на лбу написано, что я хочу напиться, а не судьба.

Оплатив счет, Санька взял полный поднос и медленно двинулся в угол к Заневскому, который с отсутствующим видом разглядывал люстры со светодиодной подсветкой. Узкий проход, выдвинутые стулья, и люди, люди, люди… Балансируя с подносом как канатоходец, Санька, наконец, поставил заказ перед Кирькой и облегченно выдохнул. «Ну хоть какая-то польза от стенда, могу донести важные вещи, не разбив», – мелькнуло в голове Валько, пока Буревестник быстро сортировал содержимое подноса на «мое» и «боги сети, что это еще за гадость».

– Ты ж вроде кофе не пил, – выдал Кирька, с подозрением глядя на бывшего сокурсника.

– От такой жизни… – начал было Санька и осекся.

Вот весь ты в этом, Александр Валько. Сколько раз уже зарекался открывать первому встречному дверь в душу. Долбанное это твое доверие к людям, наивная уверенность, что все вокруг хорошие и светлые… Или ты просто мазохист прожжённый, нравится получать потом под дых от тех, кто не достоин и толики твоего огня?

Кирька неуловимым движением схватил с подноса ленту чека.

– Эй… Ты это…

– Хочу знать, чем себя травят отличники по жизни, – хмыкнул Кирька. – Кофе по-ирландски? И что, там, правда, виски?

– Нет, – поморщился Санька. – Сироп какой-то.

– Фальшивка. Как почти все в этом мире, – подтвердил Буревестник, но вдруг улыбнулся. – Кроме этого штруделя. Я точно знаю, что здесь есть вишня.

Молчание длилось несколько минут. Санька сосредоточенно размешивал кофе, периодически вздрагивая от звона ложки о фарфоровую стенку кружки и тщетно пытаясь придумать начало для разговора. А за спиной невидимый глазу бог толпы создавал круговорот из тел, тарелок и запахов. «Север» за столько лет своего существования стал цокольным продолжением Невского проспекта, жизнь здесь не замирала ни на минуту.

– Да-а-а, – протянул вдруг Кирька, – фига се ты изменился, Валько.

Санька вздрогнул и поднял на Буревестника синие глаза. Хакер ты, Кирька. Рассматривал меня сейчас, значит, из-под своих длиннющих ресниц, анализировал и выдал вслух результат. Рассказать бы тебе, птица, как все на самом деле изменилось у меня, на худой конец просто бы промолчать, но тон беседы задан, а поэтому только и остается, что на каждый выпад выдавать симметрию.